Борис Беленков - Рассвет пламенеет

Когда член Военного Совета вошел и протянул Червоненкову руку, тот пожал ее и, ни слова не говоря, начал ходить по кабинету.

«События, по-видимому, принимают еще более дурной оборот», — подумал Русских. Помолчав мгновение, он спросил настороженно:

— Вижу, Максим Михайлович, плохо в Моздокской степи?

— Есть основания желать лучшего, дивизионный, — ответил Червоненков, медленно поднимая на дивизионного комиссара свои глаза. — Немцы все прут. У железнодорожной линии, правда, есть части, которые продолжают сдерживать их натиск сравнительно по ровной линии фронта, а в глубине степи, — ты ведь знаешь, — там даже управление подходящими к нам подразделениями не всегда возможно. Рассредоточенность невероятная, — к счастью, там наступают только румынские кавалеристы… Руофф с основными силами не развернул еще фронта. Движется поблизости от дорог. Обрушивает, подлец, на узлы сопротивления одновременно и артиллерийский, и минометный огонь. Затем наваливаются танки — «тигры» и «пантеры». На них Гитлер делает теперь основную ставку.

— Недаром же всю Кавказскую операцию фон Клейст считает танковой операцией, — сдержанно заметил Русских. — Гитлеровцы вбили своим солдатам в сознание идею, что танки решат исход боя. Но это не так. Решат победу в конце концов не танки, а люди, верящие в свое правое дело!

— Это само собой разумеется, но пока что для нас угроза танковых ударов совершенно реальна!

Генерал вытер с лица капельки пота смятым в комок носовым платком. Затем, погруженный в свои думы, снова начал ходить по кабинету под пытливым взглядом члена Военного Совета.

— Клейст надеется, что Советская Армия, здесь, на Кавказе, не сможет противопоставить ему более мощных танков, чем те, какими оснащена его первая танковая армия, — снова заговорил после паузы. — К сожалению, в данное время он так думает не без основания. Их танки немало приносят нам беспокойства и неприятностей. Но этому должен быть положен конец. Начнем заново учиться воевать против танков на самом поле сражения, — надо победить и «тигров» и «пантер», выстоять и выдержать временное превосходство врага в технике. Скоро такой перевес будет у нас, а пока что — создавать крепкую оборону! Все в землю: люди, техника, — все, что есть в нашем распоряжении, все должно быть укрыто в траншеях, в блиндажах, в окопах!

— Да, теперь мало только маскироваться, — согласится Русских. — Окапываться — так уж чтобы основательно… Заставить Руоффа искать «дыры» в нашей обороне, рассредоточить его силы от Терека и до глубоких Ногайских песков.

— Совершенно правильно, дивизионный, вот построим сплошную линию обороны, — энергично подхватил командующий. — И тогда мы осуществим приказ: ни шагу назад! Сегодня пришлось побеседовать с солдатами, пришедшими из степи. Спрашиваю: вот вы отступаете от самого Дона, — как вы думаете, можно остановить немецкую грабьармию? «Необходимо, товарищ генерал, — отвечают в один голос. — И вполне можно, только бы чувствовать плечо товарища». Вы понимаете, о чем они думают и мечтают?.. О сплошной обороне, о том, чтобы их не обошел противник с флангов. А больше всего — о наступлении… Да горят же они, их «пантеры», и еще как горят — понимаете вы это?!

— Одно меня беспокоит, Максим Михайлович, слишком медленно резервы подходят, — сказал член Военного Совета после длительной паузы.

Червоненков не торопился с ответом, хотя и понимал, что дивизионного комиссара мучит вопрос: какими же силами должна быть создана оборона на левом берегу Терека? А решение уже было принято генералом. Он помолчал, подумал некоторое время и сказал решительно:

— Пока что я не вижу непосредственной угрозы в зоне обороны Грозного. Нахожу, что гвардейские дивизии стрелкового корпуса полковника Мамынова необходимо немедленно перебросить на левый берег! Это лучшее, как вы сами знаете, что есть в моем личном распоряжении, дивизионный. Сложившаяся обстановка вынуждает, однако, идти на риск. Оголяя сейчас главную зону предполагаемой обороны, уже тем самым, я остановлю почти маршевое движение дивизий Руоффа на дальних подступах к этой зоне. Тем временем подойдут резервы ставки.

Воспользовавшись молчанием члена Военного Совета, обдумывающего его слова, генерал вдруг переменил тему:

— Моя доченька не заходила сюда?

— Наташа?.. А она с этим, с полковым комиссаром из дивизий Мамынова — Киреевым… Кажется, потащила его в театр.

— Киреев явился?.. Гм… — тепло усмехнулся командующий. — Сейчас он здесь очень кстати. А знаете, это ведь мой старый друг и сослуживец. Мы с ним ровесники. Я не приказывал, но просил вызвать его. Хочу побеседовать, как дела в гвардейских дивизиях… Дух людей крайне интересует меня. Хочется знать — выстоят ли.