Семен Цвигун - Возмездие

— Эйнзатцгруппа Занге приступила к работе, господин командующий. О сложности и необычности операции вам известно…

— Поторопите их, Вольф. С Млынским давно пора покончить!

Разговаривая, они вышли из зала в небольшой вестибюль, прошли мимо помощника коменданта штаба обер-лейтенанта Цвюнше, ожидавшего, когда начальство наконец освободит помещение, и спустились по лестнице.

Цвюнше вошел в конференц-зал и спросил у майора Крюгера:

— Помещение свободно, господин майор?

— Да. Будьте любезны, Цвюнше, сдайте карты в оперативную часть. — Крюгер сворачивал карты. — И проветрите здесь, пожалуйста.

Антикварный магазин «Стессель и сын» занимал помещение бывшего краеведческого музея. Это было, пожалуй, самое процветающее коммерческое заведение города.

В просторных торговых залах двухэтажного здания еще стояли чудом сохранившиеся экспонаты музея. Чучела волка, медведя, муляжи и картины, изображавшие быт доисторического человека, придавали магазину своеобразный колорит. Торговля шла бойко. Здесь было все, что только можно было купить, украсть, отнять, обменять на кусочек мыла или горсточку соли или просто взять, оставив взамен ее владельцу всего лишь жизнь… Подсвечники, люстры, ковры, хрусталь, картины, старинная мебель, церковная утварь…

Основную массу покупателей составляли немцы.

Мужчин было мало: офицеры в сопровождении денщиков, готовых отнести покупку, несколько штатских и дежурный агент гестапо, которого все сторонились на всякий случай. Женщины щеголяли в дорогих манто… Хозяин цепко оглядывал всех входящих в магазин и выходящих и, казалось, насквозь прощупывал взглядом свертки с покупками…

Цвюнше он встретил широкой улыбкой.

— Добрый день, господин обер-лейтенант! Что вам будет угодно?

— Меня интересует старинная русская живопись, яичная темпера.

— Ах, иконы… Первый этаж направо, пожалуйста…

Потемневшие от времени иконы штабелями были навалены позади прилавка, за которым стоял Захар, бывший моряк торгового флота, севший на мель в этом городе по случаю войны и фашистской оккупации.

— Гутен таг, герр официр, — сказал Захар подошедшему Цвюнше. — Иконки интересуют? Бнтте. — И показал на выставленные для привлечения покупателей ярко намалеванные иконы в дорогих окладах.

— Надо старинную… Маленькую… Божьей мамы… Богоматери, — с трудом произнес по-русски Цвюнше. — Буду вас отблагодарить. — Он положил на прилавок пачку сигарет.

— Хорошо. Поищем. — Сигареты мигом исчезли с прилавка. — Найдем, — приговаривал Захар.

В предвечерний час, когда развалины города исчезали в сумерках, по заснеженным улочкам, обгоняя солдатские патрули, торопливо семенили старушки, почти все в одном направлении — к церкви. И малиновый звон, созывавший к вечерней молитве, далеко разносился в морозном воздухе.

На церковной паперти было много нищих: калек, стариков и детей — тяжелое время.

Церковь была нетоплена, внутри стоял густой туман от дыхания сотен людей. Свечи в нем едва горели. Захар с трудом протиснулся вперед. Заунывно пел старушечий хор, и густой бас отца Павла, читавшего проповедь, плыл над головами людей к высокому своду.

Увидев Захара, пробившегося в первый ряд, отец Павел торопливо закончил проповедь и сказал устало, обыденно:

— Служба окончена. До свиданья. — Он ушел за золотые ворота.

В боковом приделе за золотыми воротами — маленькая, скромно обставленная, но чистая комнатка отца Павла. Раскрытый сундук для риз, стол да пара стульев, на одном из которых уже сидел Захар. Он поднялся навстречу священнику, пожал протянутую руку.

— Здравствуй, Павел Иванович.

— Здравствуй, — коротко ответил отец Павел и устало опустился на стул. — Тяжко, Захар. Истощилось людское терпение, и мое на пределе…

— Ничего, недолго… И немцы чуют. Как оглашенные гребут под себя…

— Ты опять за иконами?

— Что же делать? Надо, Павел Иванович. Коммерция… А вот тут для тебя. Презент… — Захар вынул пачку сигарет, которую ему дал в магазине Цвюнше. — Если можно — одну сигаретку. Дрянь, немецкий эрзац, а дымить-то нечем…

Бросив несколько сигарет на стол, отец Павел спрятал пачку в широкий рукав своей рясы. И вовремя: в комнатку заглянул дьячок с подозрительной елейной физиономией.

— Батюшка, можно храм запирать?.. Ох, здравствуйте, Захар Спиридонович… А я уж иконы для вас приготовил… Отменные…

В маленькой полутемной аптеке к окошку провизора тянулась небольшая старушечья очередь. Звонко щелкнул звоночек у двери, и вошел отец Павел. Увидев очередь, он собрался было уходить, да старушки остановили его: