Собирая на стол, женщина вкратце поведала о себе. Живет вдовой. Вот уже прошло два года, как умер муж. Жизнь, конечно, не балует, тяжело успевать одной — и в поле, и по хозяйству. Но она не унывает: не вечно же продлится эта ужасная война.
Григория пригласили к столу. Перед разведчиком дымился в миске отварной картофель, а рядом поблескивала злополучная бутыль бимбера.
— Прошу, пани, и вас садиться, пусть и дети, — пригласил разведчик.
Дети и мать не заставили себя ждать. Все чинно, без суетни уселись за столом. Григорий распечатал консервную банку бекона, покосился на бутыль и, чтобы быть последовательным в своих действиях, попросил убрать ее со стола.
Большой любитель картофеля, Григорий уже предвкушал хороший, лакомый обед. Но все было испорчено. Небольшого росточка, кругленький, с холеным бабьим лицом человечек вкатился в избу, задыхаясь от одышки. Он громко приветствовал доблестного жолнежа, упомянул о том, что бывал когда-то в России и поэтому хорошо знает русский язык. После такого пространного вступления перешел к главному.
— Что пан имеет для продажи? — спросил человечек, ласково заглядывая в тлаза разведчику.
— Да кто вы будете? — спросил Розан. Гость на минуту растерялся и оробел.
— Це наш господаж склепу? — пояснила хозяйка.
— Так-так господаж, — снова заулыбался человечек.
— Значит, лавочник?
— Так-так, лавочник, — произнес гость и снова повторил свой вопрос.
Григорий разозлился.
— Ничего я не имею на продажу, — отрезал он, — русские солдаты не торгуют.
— Но пан жолнеж продал пани Хелене мыло. Может, найдется и для меня…
Хозяйка была явно чем-то раздосадована. Хмурила свои черные, густые брови и бросала на гостя недобрые взгляды.
Розан обратился к женщине:
— Пани, это у него вы брали бимбер? К нему бегали?
— Так-так, пан, у него…
— Тогда отдайте обратно, скажите этому пану, что русский солдат ничего не берет за то, что дает.
Хозяйка повиновалась. Почти насильно она сунула в руки лавочника литровую бутылку самогонки. Гость ошалело смотрел то на бутыль, то на хозяйку, то на Григория.
— Ниц не понимаю пана.
— Тут и понимать нечего, — сказал Розан. — Мы не торгуем. Не только мыло дал этой женщине, но подыщу что-нибудь другое. Бедных людей мы не обижаем…
Из вещевого мешка Григория появилась, как по волшебству, шелковая кофта, которую он купил для своей Мариулы еще в то время, когда мы стояли в глубоком тылу.
— Возьмите, пани, и это, — произнес Григорий.
Хозяйка совсем растерялась.
— Не надо, пан жолнеж! Нащо така справна вещь простой жинке.
— Берите, пани. У меня еще есть, — снова солгал Григорий.
Лавочник не утерпел, чтобы не подбежать к женщине и не тронуть этот подарок. Он со всех сторон ощупал кофту, даже понюхал ее со сладострастием, потом закатил глаза и воскликнул нараспев:
— О, така вещь стоит великие пинензы! И пан отдает ее даром?
— Даром, пан крамар. Я уже сказал, что русские солдаты не торгуют.
Гость, обиженный и разочарованный, стал пятиться к двери. На самом пороге он масляным взглядом окинул хозяйку дома, причмокнул губами и сказал:
— О, я понимаю! Для такой ладной пани ничего не жалко…
Дикая злость подкатилась к груди разведчика. Этот циничный намек чуть было не вывел Григория из равновесия. Хотелось вскочить, взять гостя за шиворот и выбросить на улицу. Но вовремя опомнился, сдержал себя, да и гость хорошо сделал, что быстро ретировался.
Глянул Розан на стол и опять проклял непрошеного гостя. Картофель остыл, дети, следившие за разговором взрослых, так и не притронулись ни к картофелю, ни к бекону. Но дело было выправлено. Из огромного чугуна хозяйка достала новую порцию картофеля, горячего, дымящегося. Дети с жадностью набросились на еду.
Вдруг Григорий, почувствовав на себе взгляд пани Елены, поднял глаза, и хозяйка вспыхнула, застигнутая врасплох. Розан знал, что означают такие взгляды. Не раз перехватывал их на военных дорогах этот высокий ладный плечистый парень с веселым нравом и ослепительными рафинадными зубами, не одна девушка вздрагивала при виде смуглявого солдата с глазами, которые заглядывают прямо в душу. Но Григорий был сдержан, хотя и знал себе цену, помнил о другой, которая зовется Мариулой. Но почему-то случилось так, что сейчас, в доме приветливой, ласковой хозяйки, этот женский взгляд вдруг обжег его, взбудоражил горячую южную кровь, затуманил сознание.
Григорий покраснел, как школьник. Потом перевел взгляд да стену, чтобы успокоиться.
Читать дальше