Висвалд Лам - Кукла и комедиант

Но вдруг в подвале Яниса Смилтниека появился третий «мастер», и уж тут-то было видно, что Улдису это не понравилось.

Парень был из родных Янисовых мест; вместо Альфреда, по-мужицки Придис, моложе Яниса, на год старше Улдиса, коренастый, румяный — классический мужицкий тип из книг Яншевского и Блаумана, который в наше время стал уже музейным экспонатом. Во имя детской дружбы он привязался к Янису, помог ему распродать привезенную в волость каустическую соду, помог дотащить свертки с копченой свининой до машины, а в Риге от машины до квартиры. Янис сначала решил, что Придис хочет уладить кой-какие делишки в главном городе Остланда. Ночлег он может предложить. Работу? Разве что на время, в том же подвальчике напротив старой церкви Гертруды, пока не подвернется что получше. «Предприятие» его процветало, заказов было все больше, еще один помощник пригодится.

Новый помощник с самого начала не был таким работящим и стеснительным, как Улдис. Безмятежнейшим образом Придис развалился на верстаке, поглядывая, как Янис трудится один, побалтывал ногой и насвистывал «Что ты смотришь в глаза с улыбкой?» так вдохновенно, что слюна летела.

Таким его и увидел Улдис. Даже не поздоровавшись, Улдис встал посреди мастерской и свирепо воззрился на вторгшегося незнакомца.

— Новый товарищ, — кивнул Янис на Придиса, — познакомьтесь.

— Привет, привет! — воскликнул Придис сквозь свист. Выглядело это так, будто он с кем-то прощается. Улдис пробурчал что-то невразумительное, похоже, что охотнее всего он отчеканил бы: «Катись ты к лешему!» А отчетливо и громко он сказал:

— Мне здесь работать надо.

Придис послушно отъехал в сторону. Улдис раздражено громыхал инструментом и железом. Никакой срочной работы не было. Янис собирался в «Арбайтсамт» — без благословения этой организации на работу никого нельзя было брать, — так что можно бы посидеть и мирно поболтать, но Улдис замкнулся и обособился. Схватив молоток, он принялся лупить по заклепке и тяпнул себя по пальцу. Покамест он шипел от боли, Придис все дудел свою песню, наконец стал даже напевать вполголоса: «Что ты смотришь в глаза с улыбкой?»

— Да не гляжу я на тебя и не улыбаюсь! — заорал Улдис. И оба растерянно уставились друг на друга. Придис захохотал первый. Улдис подхватил, и нахлынувшее веселье смело все недоверие. В молодости это быстро делается.

В «Арбайтсамте» уладить дело было нелегко, там не хотели оставлять молодого парня в небольшой слесарной мастерской — вокруг большие предприятия в голос выли от нехватки рабочих рук. Янис «подмазал» и получил согласие «на неопределенное время». Все возликовали. Жизнь покатилась в полном согласии. Придис был шикарный малый. С металлом он управлялся не очень хорошо, зато был мастер рассказывать охотничьи были, подражать голосам птиц и животных. Он изображал, как петух ведет себя в своем гареме, как куры ревниво кудахчут друг на друга. Ревел лосем в любовную пору, заливался тетеревиной песней на току. Мычал за целое стадо, идущее по лесу, и рассказывал, что быть пастухом самое паскудное дело на свете. Улдис никогда «не крутил хвосты коровам» (выражение Придиса), поэтому с живым интересом слушал рассказы о таком чужом для него мире — о мире, состоящем из угрюмых еловых лесов, светлых сосновых боров, подлесков, топей, перейти которые мог только лось, когда растопырит клешни своих копыт. В этом мире были свои законы, были таинственные чащобы и взгорки с коричневыми боровиками, низины, красные от брусники, мочажины с кочками, где, как на пуховике, лежит клюква, и ягода там в сустав мизинца, и каждую минуту может поднять голову гадюка. Там были вырубки, заросшие высокой сочной травой, где росистым утром, как на купанье, сходится стадо лосей, мелькают пугливые серны, воздух свежий и бодрящий, румяное солнце горит сквозь вершины деревьев, и его приветствуют писк, визг, щебет, рев, мычание — тысячеголосая лесная жизнь. Улдис никогда не был ни охотником, ни рыбаком, никогда не изучал язык зверей и птиц. А сын лесника Придис не только умел рассказывать, но и знал лес. Он пас коров, валил лес, охотился. Осенью ездил по округе с молотилкой помощником машиниста — был такой ящичек, цеплявшийся к «фордзону», с ним легко было пробираться по дальним и узким лесным дорогам от усадьбы к усадьбе. Через несколько сезонов Придис уже возомнил себя механиком, потому и отправился с Янисом в Ригу. Ничем особенным он себя здесь не проявил, даже не смог вжиться в городскую среду, скучал по родной стороне, но с возвращением туда что-то тянул.