Борис Тартаковский - Смерть и жизнь рядом

— Вы правы, — засмеялся и Гагара и достал карту, чтобы на ней определить возможности совместной обороны в случае вражеского нападения.

— Мы решили перевалить через хребет, — сообщил Зорич.

— Не легкое дело! — покачал головой Гагара. — Ну что ж, в таком случае мы свернем вот сюда, на запад — мне тут известны все тропинки. Вот пусть и решают, как им угнаться за двумя зайцами и не поймать ни одного, — Гагара добродушно улыбался.

— А если они сунутся ночью?

— Ночью они не любят воевать, вы же знаете…

— Да, ночью немец не сунется, — согласился Зорич.

— А если и сунется — чего не бывает на войне! — все равно разумней уйти.

— А для маскировки оставить десяток боевых хлопцев, — неожиданно пришла мысль, и у Зорича загорелись глаза. — В темноте один партизан за десятерых сойдет…

— Особенно если пропустить их и ударить вторым заслоном с тыла. Допустим, силами моих хлопцев… А, судруг майор? — Гагара от удовольствия даже головой покрутил.

Наметив боевые рубежи каждого отряда, линии дозоров и позиции, которые займут в случае надобности боевые заслоны, велители пожелали друг Другу спокойной ночи, договорившись еще раз встретиться на следующий день.

Вечер был не особенно морозный и не очень светлый, хотя все небо, удивительно чистое, было усыпано звездами. Ночь всегда была доброй союзницей партизан. Немцы избегали ночных вылазок, боялись темноты и облавы проводили обычно на рассвете. И с наступлением вечера партизаны вели себя куда более свободно и весело, чем днем. А с приходом Гагары, когда силы почти удвоились, все почувствовали себя еще более уверенно.

У партизанских костров уже покончили с кашей Сукасьяна, как в шутку называли ужин из приевшегося пшена, и приступили к чаю, когда Ниночка Чопорова и Нестор Степовой начали прием с Большой земли.

В землянке радистов было, как всегда по вечерам, довольно много народу. Сюда прибегал от своих больных, чтобы узнать последние новости, доктор Сухаренко, за тем же приходили взводные пропагандисты, которые интересовались сводками Совинформбюро для утренней беседы с бойцами. Здесь можно было увидеть и воздыхателей Ниночки и Тани Кашириной. Иные же забегали просто на огонек, чтобы погреться. У радистов всегда было тепло, пахло домашним уютом, по которому истосковались партизанские сердца. И никто не обижался на строгое предупреждение Тани Кашириной: «Ноги хорошо вытер?» Никого не смущал ворчливый вопрос Нестора: «Что, язык пришел почесать?» Гости знали — хозяева отходчивы и, может быть, на прощание даже кружечкой чаю угостят. Эта знакомая синяя эмалированная кружка ходила по рукам, как трубка мира у индейцев.

Но в этот вечер Нестор и Таня Каширина были, на удивление, приветливы, и не было слышно язвительных вопросов.

Как это ни странно, но сегодня Нестор и Таня не только не были огорчены обычным наплывом гостей, но даже как будто радовались их приходу. Оказалось, товарищи нисколько не мешали им оставаться наедине друг с другом. Они смеялись вместе с Сухаренко над шуткой, припасенной доктором для вечерней встречи с друзьями, и становились серьезными, когда говорил судруг Пражма. Они горячо обсуждали новости, принесенные командиром конной разведки Данилой Грунтовым, и все же оставались наедине друг с другом.

В землянке становилось жарко, и Нестор, садясь к приемнику, хотел снять гимнастерку и остаться в тельняшке, как это делал не раз, но вдруг раздумал и взглянул на Таню. Она в это время, казалось, была увлечена разговором с Ниночкой, но заметила взгляд Нестора и улыбнулась ему.

— Тише, товарищи, начинается прием! — сказал Нестор.

Гости стали расходиться, так как знали, что во время расшифровки, которая последует за приемом, никому не разрешается присутствовать, кроме людей, непосредственно причастных к делу, командира и начштаба отряда.

Ниночка скоро сменила Нестора у аппарата, а Нестор взялся за расшифровку и вдруг, повернув русоволосую голову к Тане, закричал:

— Таня, майора наградили орденом! — Он помолчал с минуту. — И меня. Партизанской медалью первой степени. — Продолжая лихорадочно записывать, он говорил: — И Пражму, Вануша Сукасьяна, Алоиза Ковача…

Таня подошла к Нестору.

— Пока вы с Ниночкой заняты приемом, — сказала она, — я отнесу майору раскодированное, ему будет приятно, — и Таня взяла запись о награждении. Она уважала Зорича, и ей было радостно, что ее любимого командира оценили там, в центре. Нестор и Ниночка продолжали расшифровку, а Таня, накинув на себя меховой жилет, отправилась в штабную землянку.