Борис Тартаковский - Смерть и жизнь рядом

В это время лесник увидел огонь — снижался горящий самолет.

— Батюшки, Иисусе Христе! — закричала жена, а у Пекара стянуло ногу под коленом, как это всегда бывало в минуты страха и большой опасности.

Самолет, казалось, пикирует со страшным ревом прямо на дом, и Пекар бросился в открытую дверь, будто его могла спасти от гибели черепичная крыша. В то же мгновение землю потряс ужасающей силы удар, и на миг вокруг стало светло как днем.

Но дом остался на месте и крыша не рухнула на голову Пекара. Наступила тишина.

Старик открыл глаза и увидел манжелку, стоявшую на коленях перед распятием. А за окном, далеко-далеко, поднималось красное зарево. Пекар облегченно вздохнул. «Видно, бомбы угодили в селение», — подумал он.

Он опять уселся за стол, положил на тарелку большой кусок рыбы и, громко чавкая, стал есть, как будто не было налета русских самолетов, и не было этого недавнего ужаса, и не горело селение, где он знал в лицо каждого бедняка.

Но Пекар ошибся. Это горели не деревенские дома, а военные мастерские, где ремонтировались танки, и па лесную поляну, между селом и домом лесника, упал самолет русских.

…Как случилась авария, Николай Метелкин — один из членов экипажа подбитого самолета — не знал. Николай почувствовал страшной силы толчок и очнулся на земле среди обломков. Он огляделся и увидел своих боевых друзей. Все были убиты. Командира вообще нельзя было узнать — его прямо расплющило. Самолет, видимо, не сразу упал, а спланировал — это видно было по срезанным верхушкам елей. В воздухе стоял запах гари, вдали где-то слева к небу уносились крупные искры.

«Интересно, сколько я был в забытьи, — подумал Метелкин. — Наверное, не очень долго. Мы поднялись с аэродрома в сумерки, а теперь стоит ночь». Метелкин вспомнил напутствие командира эскадрильи: «Если случится прыгать, ищите партизан, они помогут». «Легко сказать «ищите», — усмехнулся про себя Метелкин.- Где, к черту, искать их, в какую сторону идти, если вокруг лес и ночь и чувствуешь себя, будто тебя здорово побили? Но ноги целы, и это уже хорошо, и голова тоже цела. Только грудь болит и лицо в ссадинах. Ну, это все заживет, только бы найти партизан. Но где их искать?»

Метелкин проверил, есть ли при нем оружие, и убедился, что «ТТ» на месте. Черта с два он дастся фашистам без боя, решил Метелкин и стал внимательно оглядываться вокруг. Вдруг ему показалось, будто среди деревьев мерцает огонек. Оставляя глубокие следы на рыхлом снегу, Метелкин, тяжело ступая в своих унтах, решительно двинулся на огонек. Не иначе, как это сторожка лесника, а лесники, говорят, друзья партизан.

Но какое-то предчувствие мешало Николаю потянуть двери на себя и переступить порог дома. Это было то шестое чувство самосохранения, которое сильно у людей, часто подвергающихся опасности. Метелкин еще колебался, он уже было решил вначале заглянуть в окно, чтобы посмотреть, не предстоит ли ему встреча с немцами. По рассказам старых летчиков, такие вещи случались. Но в это время послышались осторожные шаги и кто-то открыл двери.

На пороге стоял рослый и на вид крепкий старик с фонарем в руках. Видно, хозяин дома. Лицо старика, в глубоких морщинах, было выбрито, а седые усы свисали концами по обе стороны большого и алчного рта. По правде сказать, Метелкину не очень понравился угрюмый старик, но делать было нечего, и летчик вошел в дом.

Старый Пекар не нуждался в объяснениях. Он сразу сообразил, с кем имеет дело. Однако прикинулся дурачком.

Он пригласил летчика за стол, угостил лорошей стопкой боровички и стал расспрашивать, куда тот держит путь. Вначале Метелкин плел что-то несусветное, но вскоре совсем размяк от боровички, и от тепла, и от дружеского гостеприимства внешне угрюмого лесника, и от вида старой хозяйки. «Не может быть, чтобы эти люди предали меня», — подумал Метелкин и, отбросив свои сомнения, рассказал, что он русский летчик, о чем хозяин, ясно, уже догадался по его унтам и шлему, и не знают ли хозяева, как добраться до партизан.

К счастью, лесник немного знал русский язык. Б первую войну, оказывается, он недолго пробыл в плену где то в Сибири. Пекар, ясное дело, умолчал о том, что пошел к белогвардейцам и воевал против большевиков, проявляя особую жестокость к женам и детям партизан. Не забыть старому Пекару того страшного дня, когда он, наконец, попал в руки красных и большевистский комиссар зачитал приговор ревтрибунала: «За истязание жен и детей красных партизан: к стенке!» Только случай помог Пекару спастись от смерти, но до сих пор в ненастную перу ноет то место в бедре, где побывала большевистская пуля, напоминая Пекару, что он еще не отомщен.