Шамиль Ракипов - Звездные ночи

Когда начались танцы, мы с Женей Рудневой устроились в уголке, вспомнили все хорошее и плохое, что было в старом году.

Большинство девушек были награждены орденами и медалями. Нам первым в дивизии вручили гвардейское знамя. Нашему полку присвоено наименование — Таманский. Враг отступает, победа стала ближе… А плохое — четырнадцать погибших подруг. Их мы никогда не сможем забыть: воевали бок о бок, делили последний сухарь. Гибель девушек — это наша тревожная память, которая не дает покоя, призывая мстить ненавистному врагу.

Однако праздник есть праздник. Предаваться унынию и грусти не хотелось.

Помолчав, Руднева спросила:

— А ты знаешь, Магуба, кто у нас в России была самая первая летчица?

— Нет, Женечка, не знаю.

— Лидия Зверева. Она стала пилотом в 1911 году. Летала на неуклюжих аэропланах, которые прокладывали тогда в небе первые трассы. А после революции первым военным летчиком Красной Армии, первой из женщин, стала в 1925 году Зинаида Кокорина. Ее муж был летчиком, погиб в одном из полетов, и она решила заменить его. Поступила в летную школу, там познакомилась с Чкаловым. Он очень помог ей на первых порах. В то время еще не было ясно, сможет ли женщина выдержать огромную физическую и психологическую нагрузку, которую испытывает пилот военного самолета. Кокорина доказала: женщине это по плечу. Позднее она окончила школу воздушной стрельбы и бомбометания. Первая женщина-ас!

Лейла веселилась вовсю, танцевала вальс с командующим, а потом кружилась со всеми гостями по очереди. Много было спето песен, прочитано стихов, наши плясуньи отвели душу, вволю постучали каблуками.

— На следующем новогоднем празднике, — грустно сказала Женя, прижимаясь щекой к моему плечу, — кого-то из нас не будет…

Я вся похолодела. Обняла Женю и неожиданно для самой себя сказала:

— Дай мне обещание, что не будешь летать на задания с неопытными пилотами.

— Даю тебе, дорогая Магуба, торжественное обещание, — не задумываясь, ответила Женя, — что никогда не буду летать на трудные задания с очень опытными пилотами. Разве уж задание будет очень, очень трудным. Обещаю летать, пока жива, с малоопытными пилотами на любые задания как можно чаще…

Ну что с ней поделаешь!

Непроглядная, сырая январская ночь. Ощущение такое, что время остановилось, что наш «По-2», схваченный мглой, неподвижно повис где-то в космическом пространстве и еще долго-долго вокруг ничего не изменится…

Неожиданный, как всегда, удар света, и мы попадаем из царства тьмы в ослепительно яркий полдень. По всему побережью Керченской бухты вспыхивают прожекторы, немцы открывают беспорядочный огонь по самолетам. Кажется, уцелеть в этом клокочущем море огня невозможно. Но тут по немецким позициям наносят удар «катюши»: по берегу словно пролетает огнедышащий змей, часть прожекторов гаснет, в том числе «наш», зенитки, подавившись пламенем, умолкают. Через несколько секунд они заговорят снова, но не все, а мы уже кое-что успеем сделать.

Немцы догадываются, что к берегу движется десант, освещают прожекторами пролив, но мы долбим и долбим их сверху бомбами. Нервы гитлеровцев не выдерживают: лучи прожекторов мигают все с большими перерывами. Совершенно очевидно: тщательно продуманная система оборонительного огня не срабатывает.

Прикрывая десант, наш полк в эту ночь, с 22-го на 23-е января 1944 года, по существу парализовал вражеские прожекторные установки в районе Керченской бухты, и немцам пришлось освещать пролив ракетами, САБами.

Возвращаясь на аэродром, я увидела целую флотилию наших катеров, лодок, тендеров, некоторые из них горели, но упорно шли к берегу. Им бы нашу скорость!..

После нашего массированного налета с косы Чушка по немецкому оборонительному рубежу ударила артиллерия. Когда огневой вал переместился в глубину, по берегу бухты еще раз прогулялись «катюши», и десантники высадились прямо посредине излучины, в порту, с ходу пошли в атаку. Одновременно в наступление перешли войска северо-восточного плацдарма, двое суток на улицах Керчи шли ожесточенные, кровопролитные бои, часть города была освобождена. Но враг еще силен — более 60 тысяч гитлеровцев вцепились в Керченский полуостров, их главный оборонительный рубеж проходил через Керчь. Во избежание больших потерь Ставка Верховного Главнокомандования дала указание прекратить штурм и закрепиться на завоеванных рубежах.

Саперы перебросили через пролив с Чушки четырехкилометровую канатную дорогу, по ней на крымский берег хлынул поток грузов для десантников. Дорога действовала безотказно в течение нескольких месяцев, немцы, как ни старались, вывести ее из строя не смогли.