Шамиль Ракипов - Звездные ночи

— Можно посылать, — сказала она. Подумала немного, взяла ручку и жирной чертой подчеркнула то место, где речь шла о третьей эскадрилье. Теперь девушки уверяют ее, что именно та черта сыграла в этом важном деле решающую роль.

Погода — как по заказу, но вместо бомб девушкам предложено взять бумажный груз — листовки. Многие недовольны. Но приказы, как известно, не обсуждаются. Штурманы обкладывают себя пачками листовок со всех сторон, только головы торчат.

В листовках — горькая для немцев правда о положении на фронтах, об огромных потерях, о неминуемом возмездии в случае продолжения войны, об авантюризме Гитлера и его приспешников.

Женя Руднева перевела листовку, она неплохо знает немецкий язык. Нам показалось, очень убедительным обращение к немецким солдатам, подписанное их соотечественниками-антифашистами. Чеканные, беспощадные формулировки, железная логика, ни одного лишнего слова. Понравилось нам и стихотворение известного немецкого поэта Иоганнеса Бехера о будущей Германии. Будем надеяться, что наши бумажные бомбы сделают свое дело — прочистят мозги рядовых солдат, одураченных Гитлером и его кликой. Очень своевременно появились эти листовки. Как они непохожи на лживую стряпню гитлеровцев, которую они подсовывали нам. Непостижимо, как могли пойти за фашистским отродьем миллионы немецких рабочих, крестьян. Как удалось им оболванить, запугать целый народ?..

Бабушка Марфа знает, что мы будем сбрасывать листовки вместо бомб. У нее с фашистами свои счеты. Кровожадные изверги удушили в газовой камере ее десятилетнего внука, который лечился в детском санатории в городе Ейске. В здании санатория теперь — увеселительное заведение для немецких летчиков. Наша хозяйка переходила линию фронта, добралась до Ейска, узнала страшную правду от местных жителей. Мы дали обещание отомстить за ее внука… Умом, конечно, мы понимаем, что листовки — тоже оружие, но нам больше по душе вправлять мозги гитлеровцам 50-килограммовыми бомбами.

Некоторые девушки и слушать не хотят, что написано в листовках, машут рукой, отворачиваются.

А я даже бумажных бомб не могу доставить, к линии фронта. Дежурю.

Мы наступаем. Немцы, огрызаясь, драпают с Кавказа.

Последний раз оглядываемся на станицу. Прощайте, добрые люди! Прощайте яблони, кипарисы, тихие домики — мы отстояли вас.

— Помнишь, как мы любовались петухом, ловили курицу? — спрашивает вдруг Лейла. Потерла щеку рукой. — Пчела меня укусила, там, в нашем саду…

Наш полк перелетел через Терек, и дальше — от станицы к станице, с площадки на площадку. Днем над головами немцев ревут наши самолеты — бомбардировщики, штурмовики, истребители. Наступаем…

За два последних месяца 1942-го года фашисты потеряли почти четвертую часть — считая окруженные группировки — своих вооруженных сил, действовавших на советско-германском фронте. А Красная Армия набирает силу. Как-то рывком прибавилось у нас танков, орудий, самолетов, минометов и другой техники. Гитлеровские стратеги, однако, все еще рассчитывали спасти армию Паулюса, удержаться на Волге, закрепиться на южном крыле фронта. Погнались за тремя зайцами и не поймали ни одного, хотя с запада в спешном порядке были переброшены эсэсовские дивизии «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова».

Вечером нас неожиданно построили перед штабом. Холодный, пронизывающий ветер, жесткий снег. Начальник штаба Ирина Ракобольская зачитала телефонограмму: при исполнении служебных обязанностей, в сложных погодных условиях погибла любимая дочь советского народа, командир авиационного полка Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова.

Горестный стон полка… Головы наши склонились, шлемы оказались в руках.

После короткого митинга экипажи получили задание — нанести удар по отступающим колоннам противника. Враг может уйти с Кавказа, но не уйдет от возмездия.

За Марину Раскову!

Мои подруги делают по шесть-семь вылетов за ночь, а я… Чувствую себя, как лошадь, привязанная к столбу.

Вспоминается сказка, слышанная в детстве от бабушки.

На цветущую, мирную страну напал враг. Навстречу ему отправился первый отряд богатырей. Ни один из них не вернулся, все сложили головы на поле битвы. Защищать родную землю ушел еще один богатырский отряд. И снова никто не вернулся. Третий отряд скрылся за горизонтом. В тылу остался лишь один богатырь. «Подожду, когда наступит день решающего сражения», — думал он, лежа в тени большого дерева. Проходили дни, недели, а он все ждал своего часа. Однажды на рассвете богатырь услышал топот коня, хотел подняться, но не смог: руки и ноги ослабли, затекли, кровь остыла и еле струилась по жилам, кольчуга затвердела, превратилась в панцирь. Всадник остановил коня, протрубил в рог, крикнул жителям: