Александр Тавровский - Герр Вольф

Начальник разведки Донского фронта полковник Виноградов докладывал, что, по его расчетам, численность окруженных войска противника равна 80–90 тысячам человек. Потом по требованию командования он уточнил: 86 тысяч. Пять пехотных дивизий, две моторизованных, три танковых и три «боевые группы».

Но и эти цифры казались неправдоподобными и вызывали некую тревогу: ведь Демянск был памятен не только немцам.

И только в начале декабря, когда начались охота за немецкими транспортными самолетами и наблюдение за численностью самолетов, курсирующих между котлом и немецкой стороной фронта, когда отдельные части истребителей противника были «приписаны» к грузовой авиации, когда на одном из посаженных на территории Красной Армии самолете люфтваффе были обнаружены мешки с армейской почтой и стали известны номера частей, попавших в окружение, – вот тогда не только у боевых генералов, но и у Ставки Верховного главнокомандования захватило дух – внутри котла, «крепости Сталинград», по самым скромным подсчетам, находилось более трехсот тысяч отборнейших солдат и офицеров вермахта! Вся элитная 6-я армия во главе с генерал-полковником Паулюсом, сто танков, две тысячи орудий и десять тысяч грузовиков!

Никому и в голову не приходило, что, обладая такой мобильной мощью, наследник самой наступательной в то время доктрины Клаузевица и Мольтке, вермахт намертво врастет в опустошенное, загроможденное битым кирпичом и железобетонной арматурой ограниченное пространство на берегу Волги под амбициозным названием «Сталинград»!

А так неожиданно попавшая в котел огромная элитная армия уже начала реально страдать не только от нехватки боеприпасов и веры в светлое будущее, но и от банального дефицита одежды и продовольствия. В продуваемом насквозь ледяными ветрами Поволжье половинный рацион истощал немцев физически и морально быстрее тогда еще отнюдь не победоносных русских армий.

Основные запасы остались на той стороне Дона, уже отвоеванной Красной Армией. Теперь продовольствия гигантской армии могло хватить всего на шесть дней.

Немцы считали и пересчитывали немногие оставшиеся в наличии головы скота, мешки с мукой, ящики с мясными консервами, коробки масла. И бельгийские кони-великаны, и малорослые русские лошадки по приказу Паулюса пошли под нож, разом сведя мобильность армии, оставшейся практически без горючего, к минимуму. К счастью, четыреста лошадей, так и не отправленных на Украину, тоже были пущены в расход. Но что такое четыре сотни заморенных голодом лошадиных туш для трехсоттысячной голодной орды?

Солдаты погружались в тяжелую депрессию, когда писали письма домой, офицеры – отправляя их родным похоронки. С невиданным размахом шло строительство блиндажей. Проектом-фикс стал блиндаж под подбитым танком. Неважно – своим или чужим.

Землянки украшались фотографиями «киндеров и фрау», рождественскими открытками и отстрелянными гильзами от снарядов. Землянки строили советские военнопленные, которых со временем вообще перестали кормить, и они умирали по двадцать человек в день.

И все же положенная иерархия царила во всем даже в этой юдоли печали. Так, генерал фон Даниэльс велел соорудить для себя целый подземный дворец. А у командира 16-й танковой дивизии в блиндаже стоял шикарный рояль, и «Первая патетическая», любимая мелодия генерала, то и дело вырывалась на волю из-под промерзшей земли сквозь грохот снарядов и свист пуль.

Генерал играл, не переставая, даже во время докладов.

И все же немецкие солдаты все больше походили на «русских варваров». В моду вошли ватники, стеганые штаны и телогрейки. Вместо дурацких в сорокаградусный мороз армейских пилоток на головах у некоторых красовались русские портянки. Пришла пора пожалеть о преждевременно сожженных генеральских штанах с лампасами!

Немцы гонялись за бездомными собаками. Собачий мех и лошадиные шкуры пользовались огромным спросом и вызывали зависть у менее расторопных товарищей по оружию.

Блохи и вши буквально терроризировали привыкших к комфорту и гигиене немцев. Двести блох в каске уже никого не смущали. Но хуже всего было другое. Русские садистски травили сентиментальную арийскую душу звуками танго. Танго звучало над котлом круглосуточно. Десятки радиоустановок покрывали все пространство котла латиноамериканскими душещипательными мелодиями.

После очередного уменьшения в котле нормы довольствия Цейтцлер, приходя в буфет Генштаба, демонстративно требовал для себя такой же «блокадный» паек. Очень скоро он стал худеть и чахнуть. Так продолжалось до тех пор, пока Гитлер жестко пресек этот «театрализованный интеллигентский эксперимент».