Борис Яроцкий - На всех фронтах

Из кустов выскочили эсэсовцы. Они с остервенением добивали раненых, стреляли даже в убитых. Несколько гитлеровцев окружили пушку, отцепили ее от передка. Передок столкнули в канаву, а раздвинутые станины пушки подвели вплотную к лошадиным трупам, употребив их вместо упора при стрельбе.

Самый бой, вернее расправа над десятками людей, занял всего несколько минут.

Основная колонна полка, как только впереди послышалась стрельба, броском двинулась к месту боя, на ходу развертываясь в боевой порядок. Из леса навстречу цепи бежал солдат. Когда приблизился, в нем узнали Жаринова. Гимнастерка разодрана в клочья, лицо и руки окровавлены. Он упал, не дотянув несколько шагов до бегущего навстречу Батова. Опершись на руку, Жаринов показал автоматом в сторону леса, с трудом выговорил:

— Т-там смерть!

В это время один за другим на дороге и возле нее стали рваться снаряды. Это стреляли эсэсовцы из нашей сорокапятимиллиметровой пушки. Они уже заняли оборону параллельно изгибу дороги, расставили свои силы и ждали подхода полка. Но с артиллерийским огнем они просчитались, потому что вся боевая часть колонны броском проскочила вперед и ушла от огня. А тылы полка еще не подошли к этому месту и, встретив огонь, остановились. У гитлеровцев совсем не было корректировщика или он сбежал: их «слепой» огонь не причинил наступающим никакого вреда.

Взвод Батова, продравшись через лес, где между старыми соснами теснились густые заросли цепкого кустарника, вышел к дороге. В нескольких десятках метров угрожающе зияла черным отверстием ствола пушка, но она молчала. Под ней обосновались фашистские пулеметчики и без передышки поливали цепь наступающих.

Оспин стрелял длинными очередями до тех пор, пока его пулемет не замолчал от резкого удара.

Немецкая пуля прорвала ось пулеметных катков, от удара оборвалась шейка гильзы и застряла в патроннике. Это был пулемет системы Горюнова.

— На походе хорош, легок, — ворчал Оспин, вновь и вновь загоняя патроны в патронник и пытаясь таким способом вытащить застрявшую там шейку гильзы, — а в бою что принцесса — не тронь!

— И в бою неплох, — возразил Батов, — пока пуля не коснется.

Мысли взводного метались в поисках выхода. Он вспоминал, что видел извлекатель в сумке у Седых, и во что бы то ни стало решил разыскать ротного. Бывает, что и на патроне вытащится обрывок гильзы, а чаще всего еще больше забивается.

Оспин разрядил уже пол-ленты, а сделать ничего не смог.

— Сейчас я принесу извлекатель! — крикнул Батов на ходу ничего не понявшему Оспину и перебежками пустился на левый фланг, где должен был находиться Седых.

Он совсем не думал тогда, правильно ли поступает, оставив взвод, или неправильно. Им овладело единственное желание: заставить пулемет работать.

Командира роты Батов нашел скоро, но сколько тот ни шарил по карманам — не нашел извлекателя.

— Да ведь был же, был, черт бы его побрал! — ругался Седых. — Вчера он мне в руки попадался. Месяца три с собой таскал. Нету! Хватись, так во всем полку такой штуки не сыщешь, — развел он руками. — Разве что на полковом пункте боепитания, у оружейников…

Но Батов не дослушал его. Он без перебежек, в рост понесся за поворот дороги, так как еще во время разговора с ротным заметил в лесу привязанного к дереву коня, пугливо метавшегося за сосной метрах в ста двадцати от них. В какие-то доли секунды в голове составился план, показавшийся Батову единственно верным.

Он развязал повод, вскочил на шарахнувшегося коня, сдернул с головы пилотку, чтоб не слетела. Сунул в карман.

— Сто-ой! Стой, подлец! — закричал Крюков, только теперь увидевший Батова. — Дезерти-ир! Пристрелю!

И он действительно выстрелил вслед Батову, но тот уже выскочил из леса и вихрем летел по полю, прижимаясь к гриве коня. Возможно, Батов не решился бы на такой поступок, если бы знал, чей это конь. А когда вскочил в седло и услышал вопли Крюкова, им овладел дух бесшабашного, отчаянного лихачества. Он слышал и выстрел. Но только в тишине одиночный выстрел может напугать. А в такой трескотне на выстрел, если он не задел, не обращаешь внимания.

Не прошло и десяти минут, как Батов вернулся на то же место, где взял коня. Майор Крюков встретил его самой расписной бранью, схватил за рукав и, удерживая, допытывал, куда и зачем ездил на его коне лейтенант. Односложные ответы его не удовлетворяли. Крюков не верил ни единому слову насчет какого-то извлекателя.

— Кто ты наконец, — завизжал Крюков, — шпион или дезертир?!