Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

— А боеприпасы доставляли попавшим в окружение?

— Было такое, — признал Пригода. — Считал долгом контрразведчика находиться там, где самая сложная обстановка.

Лишь теперь Михеев спросил о том, ради чего затеял весь этот разговор.

— Какое у вас, Михаил Степанович, сложилось мнение о работе особых отделов в боевых условиях?

Задумываться Пригоде не нужно было. После возвращения с фронта он изложил свое мнение в рапорте руководству особого отдела НКВД СССР, где подчеркнул, что контрразведчики вросли в армейские части и соединения, что их деятельность жизненно необходима и чем активнее сотрудники особого отдела опираются на помощь политорганов и командования, тем успешнее они работают.

Так он и сказал сейчас Михееву, добавив:

— Что же касается поведения особистов в условиях боя, то они, если понадобится, должны суметь стать и боевыми командирами, и бесстрашными политработниками.

— Согласен, Михаил Степанович, целиком согласен, — буквально вырвалось у Михеева. Он был удовлетворен тем, что подтверждалось его собственное представление о роли чекиста в бою. Потому и обязывал всех заниматься боевой подготовкой «неотложно и всерьез!».

— А как же мой рапорт? — напомнил Пригода.

Михеев недолго думал, придвинул к себе лист, исписанный закорючистым почерком. Еще раз внимательно прочитал рапорт, а рука привычно потянулась за красным, остро заточенным карандашом.

— Поедете во Львов, в шестую армию, заместителем начальника особого отдела, — сказал наконец он и аккуратно вывел в левом уголке листа это свое решение. Пояснил: — На острейший участок отпускаю. Да ведь вы и сами знаете.

— Знаю!.. — твердо произнес Пригода. — Впору хоть сейчас вылететь туда.

— А вы и не тяните, — посоветовал Михеев. — Передайте дела начальнику отделения и послезавтра утром вылетайте.

Дмитрий Дмитриевич Плетнев относился к редкой категории людей, в которых странным образом уживались две совершенно противоположные натуры. Непоседливый, порывистый, порой даже взрывной и резкий, он становился неузнаваемым, когда садился за оперативные документы, мог проработать неотрывно весь день, а то и ночь, не напомни ему кто-нибудь, что пора поесть и отдохнуть, но и тогда он, не поднимая головы, поморщится, отмахнется рукой, неразборчиво пробормочет: «Сейчас, сейчас, погодите…» И продолжит свое занятие.

Плетнев считался в отделе одним из самых опытных чекистов. Он начинал помощником оперуполномоченного ОГПУ в двадцатые годы у себя на родине, в городе Ош, что в Киргизии, где успел постоять грудью за Советскую власть в разгар борьбы с басмачами. Тогда он едва не погиб, схваченный всадниками юзбаши [5] Сотник у басмачей. Кытанбека при выполнении оперативного задания, но сумел бежать из-под замка и охраны: помог старый киргиз Исмаил из кишлака Коджар. И теперь, когда случалось ему встретить казаха или киргиза, сиял весь и наговориться не мог на их родном языке.

В любом оперативном деле Плетнев, не проявляя внешней спешки, перевоплощаясь в человека исключительного спокойствия и выдержки, без шума и суеты привлекал нужные источники информации, брал под контроль все, что мало-мальски и даже косвенно могло иметь причастность к разрешаемой контрразведывательной задаче со многими неизвестными, по принципам набирая ту фактуру, из которой он кропотливо выцеживал заслуживающие внимания факты.

Не прошло и двух суток с того момента, как Плетнев подключился к работе по группе «Выдвиженцы», а он с помощью оперуполномоченного Ништы успел закончить подготовительную работу, перелистав столько бумаг, что и сам бы затруднился ответить, сколько их прошло через его руки. Тут были и указания Наркомата обороны, и приказы командующего округом за последние три месяца, и переписка с частями округа..

Казалось, что можно было найти в этих бумагах? Какая фраза в указаниях НКО военному округу могла сослужить пользу в разоблачении агента иностранной разведки? Но Плетнев знал, что искал. В распоряжениях из Москвы имелись куда более важные сведения, чем те, которые переданы агентом «673» в радиошифровке. Следовало полагать, что шпион не имел к ним доступа. При этом появлялась уверенность, что утечки сведений раньше не было. Лица, ознакомленные с документами центрального аппарата, значились пофамильно на каждом из них, что подтверждалось подписью и датой.

На документах, датированных началом апреля, появились новые фамилии: майора Мохова, капитана Есипенко, старшего лейтенанта Рублевского, капитана Кукина. Читая приказы командующего округом, Плетнев снова встретил эти фамилии, и ему стало ясно, что все четверо командиров недавно переведены работать в штаб округа из 5, 6 и 12-й армий. В переписке с частями и соединениями Плетнев нашел и четыре распоряжения, подписанные начальником штаба КОВО генерал-лейтенантом Пуркаевым, в которых предлагалось подобрать по одному кандидату в армиях для использования в оперативном и разведывательном отделах штаба округа.