Илья Маркин - Люди грозных лет

— Вставайте, вставайте, — смеясь, говорила Наташа, — хватит прохлаждаться.

— Не трогай их, пусть позорюют, — с таким же беззлобным смехом возражала Галя, — они за ночь весь керосин в правлении пожгли…

— Эх, девушки, — вскрикнул Сергей, и Лесовых не узнал его голоса, — нам бы водички холодной да полотенце!..

Едва услышав это, Галя метнулась к своему дому и вернулась с ведром воды и расшитым бахромчатым полотенцем. Поливая на руки Слепневу и Лесовых, она все так же просто и ласково улыбалась, почти все время глядя на Слепнева.

— Теперь завтракать, — приветливо сказала Наташа, — проголодались за ночь-то, сейчас я вас подкормлю.

Лесовых еще не видел эту красивую женщину и теперь с любопытством рассматривал ее. В ней все было ладно, приветливо, дышало здоровьем, силой. Не слушая возражений Лесовых и Слепнева, она с шутками и смехом подхватила их под руки и повела домой.

Едва гости уселись за стол, как в сенях послышались тяжелые мужские шаги и в избу вошли Бондарь и Козырев.

— Разрешите? — спросил Бондарь и, увидев Лесовых, остановился, потом решительно шагнул к Наташе и неуверенно спросил:

— Вы Наталья Матвеевна Круглова?

— Я, — бледнея, сказала Наташа, — а что?

— Я командир подразделения. Бондарь — моя фамилия. А это секретарь партийной организации Козырев. У нас служил ваш муж.

— Павел? — вскрикнула Наташа.

— Да, Павел Евдокимович Круглов.

— И что?.. И где же он?.. — глухо спросила Наташа.

— Двадцать восьмого июня ваш муж погиб в боях с немецко-фашистскими…

Острый, пронзительный вопль Наташи прервал Бондаря. Она кричала что-то бессмысленное, совсем непонятное, судорожно загребая руками воздух и бессмысленно глядя на Бондаря.

На крик Наташи прибежала Галя. С помощью Сергея и Бондаря она увела Наташу в чулан, уложила в постель. Наташа рвалась, пыталась куда-то бежать, хватая руками то Сергея, то Галю.

Вскоре к Наташе прибежали отец, мать, дети, и Сергей вышел из чулана.

— Как погиб Круглов? — спросил он Бондаря.

— В моем взводе был он, — ответил Козырев, — подносчиком патронов. Вдвоем с Ивакиным остались они у пулемета. Я был у них и только отошел к другому пулемету, как услышал взрыв снаряда там, где сидели Ивакин и Круглов, и пулемет смолк…

Слепнев снова пошел в чулан, но в сенях его остановила Галя.

— Не надо, не ходи, Сережа, — прошептала она, — родные с ней, они лучше успокоят.

Слепнев бессознательно обнял Галю, и она доверчиво прижалась к его груди. Он почувствовал, как упруго стучит ее сердце и нежные, теплые руки обвивают его шею.

— Сережа, — шептала Галя, — вот она, жизнь-то, был человек и нету…

Санитарная часть полка располагалась в маленьком овражке, почти таком же, как тот, где Ирина впервые приступила к исполнению своих обязанностей в полку. Этот поросший густым кустарником овражек, извилистая лента ручья перед ним и особенно разбросанная по косогору деревенька напоминали что-то безмятежно спокойное, тихое, тургеневское. Все раненые и больные были отправлены в госпитали, пополнение санитарами еще не прибыло, и у Ирины оказалось неожиданно много свободного времени. С утра она с Пилипчуком обходила подразделения, проверяла кухни, всю же остальную часть дня Ирина была свободна. К вечеру иногда приходил кто-нибудь из бойцов с пустячным заболеванием, и уютная санитарная часть вновь пустела.

Однако жизнь Ирины была спокойна только внешне. По рассказам Андрея Бочарова она запомнила его родную деревню и сразу же узнала, что полк расположился как раз около этой деревни. Узнала она и краснокирпичный дом Бочаровых, часто видела около него молодую высокую женщину и мальчика лет четырех.

Ирина понимала, что с Андреем все кончено и никогда больше не повторятся те проведенные вместе с ним незабываемые дни. Она всеми силами старалась и не могла забыть Андрея. Теперь, вблизи его родного дома, ее борьба с собой стала еще напряженнее. В эти дни внутреннего смятения Ирина боялась вспоминать о Яковлеве и, как нарочно, все чаще и чаще вспоминала о нем.

Первым, что отвлекло ее в этой мучительной борьбе с собой, было несколько больных солдат, которые прибыли с пополнением, и она всеми силами отдалась их лечению.

Несколько рассеяло ее тревожные мысли и строительство плотины в лощине против овражка, именуемого в полку санчастью. Каждый день после окончания занятий боевой подготовкой сюда одна за другой без строя приходили роты, и солдаты, голые до пояса, копали землю и носилками, на тачках сваливали ее между холмами, перегораживая лощину пока еще низкой, все время растущей широкой стеной.