Глеб Бобров - Я дрался в Новороссии![сборник]

Пашка сглотнул. Пакет уплыл из его рук. Хлопнула дверца холодильника.

- ╥сти будеш? - спросила мамка из кухни.

- Не хочу, - мотнул головой Пашка.

- А що так?

Она подошла и пощупала Пашкин лоб. Взгляд ее был так невинен, так прозрачно-чист, что что-то в нем перевернулось окончательно.

- Не хочу быть фашистом, понимаешь? - выкрикнул он, чувствуя, что еще чуть-чуть и разревется. - Фашистом быть не хочу!

И стойко снес звонкую оплеуху.

Андрей Кокоулин

Украинские хроники. Лекарь

рассказ

В Ждановку въехали к вечеру.

От раздолбанного украинского блокпоста тянуло застарелой гарью, ветер рвал целлофан с окон горевшего рядом дома. Грязными наплывами лежал не стаявший снег.

Было тихо. Ухало где-то далеко за, да и то с большими перерывами. Над крыльцом поселкового совета одиноко горела лампочка.

Речник развернул "Ниву", подал Круглову ладонь:

- Ну, все, отметишься в комендатуре, там скажут, где сможешь переночевать. Утром заеду. Паек выдали?

- Выдали.

Круглов выбрался в поздний ноябрь и хлопнул дверцей. "Нива" мигнула стоп-сигналами на повороте и пропала.

- Стоять! - шевельнулась тень у широких каменных ступенек. - Откуда?

- С Ростова, - сказал Круглов.

- Оружие?

- Нет пока.

- Доброволец что ли?

- Почти.

- На свет выйди, - попросила тень.

- Без проблем.

Круглов шагнул под лампочку, сощурился. Тень встала с ящика, превращаясь в средних лет небритого мужика в бушлате и ватных штанах.

- Паспорт есть? Документы?

- Найдем.

Круглов сунул руку за пазуху и достал паспорт с вложенной бумажкой приказа. Мужик, раскрыв книжицу, подсветил фонариком фотографию.

- Ага. Покури здесь пока, - сказал он и скрылся с паспортом в дверях.

Круглов почесал затылок, оглянулся на темнеющее небо, на близкие дома, большинство окон которых были забиты деревянными щитами, затем сел на высокий бетонный бортик и нащупал в кармане куртки початую пачку сигарет.

Одну в рот, другую - за ухо.

Кожей он чувствовал, что в него сейчас целят один или два ствола, поэтому закуривал не торопясь, даже подул на сигаретный кончик, чтобы заалел, разгорелся - пусть видят, не нервничают.

Мужика с паспортом не было с полчаса.

Круглов успел продрогнуть и выкурить сигарету номер два. Даже подумалось: что они там, отделение милиции из паспорта пробивают?

В стороне прошмыгнул, почти сливаясь с забором и кустами на обочине, черный внедорожник. Какая-то женщина, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, прошла между домами.

- Ну, все, порядок, - вернувшийся мужик отдал Круглову паспорт. - Ты это, извини, что долго, связь барахлит.

Круглов пожал плечами.

- Мне бы по поводу ночевки.

- Это к Сергеичу. Налево и почти до упора. Он там еще.

- Спасибо.

Круглов поднялся по ступенькам. Дверь на разболтанной пружине скрипнула, не больно толкнула в плечо.

После квартировавшего в здании территориального батальона остались тряпки, бутылки, гора пакетов то ли из-под еды, то ли из-под какой-то медицинской дряни и стойкий запах дерьма. В полутьме, наступив на пластиковую, громко кракнувшую поллитровку, Круглов чуть не упал. У стен по нужному рукаву коридора лежали щепки, гильзы, крошево штукатурки.

- Разрешите?

Он просунул голову в дверь с выбитым напрочь замком.

- Что? - очнулся лысоватый, худой мужчина в камуфлированных штанах и свитере, скрючившийся под светом лампы на табурете. - Вы ко мне?

Он подслеповато сощурился, трехпалой культей опираясь на заваленный бумагами стол.

- Я - Круглов, - сказал Круглов. - Мне бы устроиться на ночлег.

- Ах, да, - кивнул мужчина, привстав, - это действительно ко мне. Луцкий, Иван Сергеевич.

- Круглов.

Они пожали друг другу руки.

- Что ж, - Иван Сергеевич опустил колпак лампы, осветив лежащую на столе карту Ждановки, испещренную пометками. - Сейчас многие дома пустуют, часть разграблена, отопления нет. Разве что центр...

- Нет-нет, - Круглов подошел к столу, - мне бы частный сектор.

- Там, конечно, люди готовы принять...

Круглов провел ладонью над картой. Пальцы кольнуло.

- Вот здесь.

Луцкий приблизил лицо к указанной точке.

- Я бы не советовал. Это Таранькиных дом.

- И что?

Луцкий помялся.

- Маринка - баба беспутая, - нехотя произнес он. - И майданутая на всю голову. У нас пол-Ждановки таких. Вроде и видели, что здесь террбатовцы творили, а все равно... Расползлись по хатам, шипят... Маринку вроде и трезвой не видели.

Круглов улыбнулся.