Глеб Бобров - Я дрался в Новороссии![сборник]

Было много и других случаев, ходить за водой всегда рискованно. Мина свистит три секунды - можно только успеть упасть на землю, и больше ничего. Но обычно лень падать, только подумаешь: "Ну убьет, и хрен с ним, надоело!". А храбрый народ у нас на рынке, особенно в очереди за кормом для котов. Рано утром у нас на таксопарке на рынке стояло три очереди, в основном, из пенсионеров - за хлебом (ждут, когда привезут), за молоком (когда еще возили молоко, в августе перестали - все пригороды отрезаны) и за рыбой для котов и куриными лапами для собак.

Последняя очередь была самая бесстрашная. При свисте мин и взрывах, первые две очереди бросались врассыпную, а немощные бабушки просто падали на землю, в кровь разбивая локти и колени. Но "кошачья" очередь, самая длинная, лишь слегка вздрогнув, продолжала бесстрашно стоять. И продавщицы продолжали торговать, крича почти в истерике: "Мы тут все сдохнем из-за ваших котов, будь они неладные!".

Бабушка в очереди говорит:

- Я уж сама как-нибудь, а моему Барсику куплю рыбки...

"Мы отвечаем за тех, кого приручаем".

* * *

Пенсионерка, бывшая учительница, говорит в очереди: "Я пишу книгу обо всем об этом". Да, такой народ победить нельзя. Хочется найти пример, как описать все это, беру бунинские "Окаянные дни". Но нет, там все "с точностью до наоборот". Там отвращение и тоска, а у нас - надежда и... радость. Нет, как это ни дико звучит, но я бы написал "Счастливые дни"!

Да и сам Бунин, будь на нашем месте, написал бы, наверное, вот так:

"Город пустел, заполняясь грозным пространством знойного воздуха, и в перерывах между взрывами и свистом мин тихо звенело ощущение какого-то неведомого радостного будущего, сладко тревожащего сердце".

Даст Бог, и я когда-нибудь так напишу, если жив останусь.

Однажды ранним утром, когда не было канонады, я вдруг подумал: "А как там Вася? Он же на окраине, почти на линии фронта, и вряд ли уехал. Он не уедет, он такой". Василий Бугаев - это мой друг, луганский художник, которого, как водится, сейчас знают очень мало, но через полвека он будет знаменит, вспомните мои слова. Я решил пойти к нему.

Вася живет в районе "3-й километр", на выезде в сторону Лутугино, где в то время "укропы" уже сидели в "котле". Они там были еще совсем рядом, возле Роскошного, и оттуда долбили нас артиллерией. Я пошел туда пешком насквозь через "шанхай" (так у нас называется огромный район частной застройки) - от Оборонной вниз километра три. Взял с собой кусок железной трубы - отбиваться от одичавших собак - и не зря, она пару раз пригодилась. "Шанхай" тоже был пустой - людей и здесь не видно. Улочки засыпаны яблоками, которые некому собирать - стоит винный запах спело гниющих плодов. Вася оказался на месте и очень обрадовался. Я спросил:

- Где тут фронт?

Вася смеется:

- Километр отсюда. Тут самое безопасное место - все пролетает у меня над головой. Но когда взрывается там, в центре - как ножом по сердцу.

Вася достал свой последний НЗ - "мерзавчик", то есть бутылку 0,25 водки, оставленную им на самый выдающийся случай. Я предложил:

- Давай махнем мерзаву сразу всю напополам и помолчим, пока тихо.

Махнули, заели яблоком и стали молчать. В саду между деревьями от жары дрожал воздух, птицы молчали, под ногами лежала куча осколков от мин, которые Вася собирал у себя в саду и во дворе, а из кустов вышел шикарный кот и стал осторожно приближаться к нам.

- Это мой Мурчик... - сказал Вася с нежностью, максимально возможной для человеческого существа, - Я сам сдохну, а ему последний кусок отдам.

Что тут ответишь? Я заметил:

- Как-то странно водка действует. Прямо как в юности, когда первый раз ее пробовал. В сердце такая радость разливается, как влюбленность.

- У меня тоже, - согласился друг, - Я знаю от чего это. То, что сейчас происходит - это тоже как влюбленность, словно вся жизнь в одну точку собралась... Либо все новое, либо конец всему.

Вдруг, как пишут в таких случаях, его лицо "осветилось каким-то внутренним светом вдохновения" - но это действительно так и было. После нескольких случайных фраз Вася вдруг сказал:

- Ты же видишь, где мы! Мы же на самом последнем рубеже - вот там (он показал в сторону Лутугино) - ОНИ, глупые и обманутые, нанятые Западом, чтобы уничтожить нас, нашу Православную Русь, последнюю твердыню и надежду человечества! Оттуда на нас наступает сам Антихрист, которому служит Запад. Он скоро придет, если они победят. Но они не победят, мы победим! И хоть мы с тобой не воюем, но мы тут были , на этом крайнем рубеже, где решается судьба человечества... Это главное счастье!