Владимир Першанин - Танкист-штрафник [с иллюстрациями]

— Бегом. Возьми в помощь Сашу.

Наша рота стягивалась к неглубоким окопам. Обе самоходки «артштурм» были раздолбаны и горели. Мы заплатили за победу горевшей «тридцатьчетверкой» и легким Т-70. Еще одна «тридцатьчетверка» дымила, получив снаряд в ходовую часть. Экипаж Т-70, два человека, успел выскочить. Оба молодые, возбужденные сержанты. Они еще не понимали, что родились сегодня во второй раз.

В «тридцатьчетверках» погибли четверо. Перевязывали двоих раненых. Их вместе с безлошадными танкистами отправим в тыл. Возбужденный не меньше сержантов, Зайковский рассматривал самоходки. Наши снаряды и взорвавшиеся боезапасы вскрыли обоих пауков, как консервные банки. Торчал вверх хобот орудия с толстым стволом.

— Короткие пушки, — разочарованно сказал старлей.

— Метр восемьдесят. Зато снаряды сильные, — ответил я.

Обычная картина поисков трофеев. Но немецких трупов было немного. Избитые, разорванные осколочными снарядами. Блиндажей, где можно хорошо поживиться, здесь нет. Это был всего лишь заслон с фланга, брошенный сюда совсем недавно. Две самоходки, два пулемета, один миномет. Наступающую стрелковую роту они выбили на две трети из пулеметов и минами, не обнаруживая самоходок.

Часть пехотинцев подбирала в снегу брошенных при отступлении раненых. Впрочем, их почти всех добили из пулеметов. Серые шинели хорошо видны на снегу. Подтягивалась еще одна рота. Она была в полном составе, под огонь не попала. Бойцы втягивали носами запах паленого мяса, доносившийся из горевших самоходок.

— Горят фрицы!

— Суки!

— Ох, и воняют.

— Все одинаково пахнут, — мрачно отозвался кто-то из танкистов. — Что наши, что ихние. Можете сходить, возле нашего танка понюхать.

Он кивнул в сторону горевшей «тридцатьчетверки». Слева, в километрах полутора, шел бой. Там тоже горел танк. Мы сбили фланговое прикрытие, и теперь надо было торопиться к остальному батальону. Пехотные роты двинулись вперед. Уже веселее. Все же за спиной семь танков. И нам без пехоты тяжело.

— Ну, Алексей, ударим по гадам! — глядя на небо, весело проговорил Зайковский. — Ваш взвод впереди.

Я предупредил Ларионыча, чтобы он не фокусничал и выполнял команды. Гриша Погодка загнал в ствол бронебойный снаряд, и мы двинулись вперед. Предчувствует человек свою судьбу или нет, я так и не понял. Я шел в бой с легким сердцем, пусть не звучит это банально. Мы наконец-то гнали немцев, и я на скорости шел их бить.

— Саша, как рация?

— Нор…

Я не услышал конец фразы. В танк ударило с такой силой, что я полетел с сиденья вниз. Двигатель заглох и снова завелся. Я открыл глаза, рядом ворочался Гриша Погодка, весь в крови. У него, кажется, оторвало по плечо левую руку. Я выстрелил из пушки наугад. Казенник не открывался. Впрочем, мне уже было не до пушки. Едкий дым заполнял башню. Я попытался поднять тело заряжающего, не хватило сил. Плотный невысокий сержант, лежавший без сознания, был неподъемным.

— Ларионыч, помогай.

Жуков успел загнать танк между стоявшими кучкой мелкими тополями. Еще один снаряд ударил куда-то в корму, сразу заглох вентилятор, а следом и двигатель. Из моторного отделения валил дым. Ларионыч потащил тело Погодки через свой люк. Я выскочил через верхний. Следом — Саша Иванов. Жуков, нагнувшись, тянул за шиворот и за единственную руку нашего заряжающего. Я тоже ухватился за плечо.

Сильно ударило в бок, вскрикнул Петр Илларионович, и лишь после этого я расслышал очередь немецкого МГ-42. Жуков ворочался весь в крови. Я зачем-то поднялся, и меня снова ударило. На этот раз в грудь. Я видел снизу лежавшее на броне тело Погодки. Пули стучали по броне, рвали клочья из комбинезона Гриши. Потом прицел сместился, и накрыло Ларионыча. Я заполз за корпус танка. Из люков вырывались языки пламени. С трудом встал. Еще один танк нашего взвода стоял с размочаленной гусеницей и вырванным колесом. Он и легкий Т-70 посылали снаряд за снарядом. Наверное, куда-то попали. Пулемет больше не стрелял. Зайковский, остановив свой танк, соскочил вниз. Меня перевязывали.

— Слушай, Леха, времени нет. Там впереди заваруха. Комбата убили. Я теперь за него. Оставлю людей, они тебя вытащат.

Экипаж подбитого танка остался возле машины, выделив мне в помощь стрелка-радиста, такого же молодого парнишку, как и Саша Иванов. Я прошел с полкилометра, поддерживаемый с двух сторон, потом из-за деревьев застучали автоматные очереди. Убили выделенного нам стрелка-радиста. Мы кое-как отползли в сторону. На двоих имелся всего один наган, и я четыре раза выстрелил в сторону вспышек. Немцы, наверное, торопились и не добили нас. Сашу тоже ранили, и тащить меня он не мог.