Александр Терентьев - Из штрафников в разведку

Раз за разом разведка уходила за линию фронта, и далеко не всегда разведвыход заканчивался удачей: за неполных три недели июня взвод лейтенанта Миронова потерял треть состава. Это в кино немцев можно показывать дураками и трусами, в панике удирающими от красиво мчащейся советской «тридцатьчетверки» – на то оно и кино. В реальной же жизни немецкие солдаты и офицеры воевать умели жестко и очень даже грамотно, и трусов среди них было ничуть не больше, чем в Красной армии. Так что на деле не раз и не два бывало и «другое кино»: и нашим красноармейцам доводилось драпать от немецких танков.

Хотя чаще бойцы все же дрались насмерть – и не только потому что командиры требовали или комиссары уговаривали и грозили, а потому что для бойцов Красной армии простое слово «надо!» давно уже стало некоей заменой и красивым словам о верности Присяге, и речам о героизме, и прочим лозунгам-призывам. «Ни шагу назад!» вполне естественным образом переплавилось в короткое и емкое «надо!». Да, порой в рядах атакующих звучало и «За Родину! За Сталина!», но чаще все-таки кричали истинно русское «Ура!» и крепко, по-мужицки, матерились…

Получив приказ прибыть к помначштабу по разведке, Миронов молча кивнул, мысленно коротко матюгнулся и окинул скептическим взглядом форму и сапоги: первая давно мечтала о стирке, а вторые явно тосковали по сапожной щетке. Но ни сил, ни желания наводить какой-либо лоск не было, поэтому Алексей просто устало махнул рукой, выругался еще разок и отправился в штабной блиндаж.

– Вот, товарищ майор, это и есть, так сказать, наш герой! – обрывая уставной доклад Алексея о прибытии, капитан Вартанян по-ленински наклонил голову и указующе ткнул в лейтенанта открытой ладонью. – Миронов, вот товарищ майор тобой интересуется!

Лешка в ответ лишь молча пожал плечами, хотя внутренне слегка насторожился, припоминая все известные ему грехи – как свои личные, так и подчиненных ему бойцов из взвода пешей разведки. Красавец-майор вполне мог иметь самое прямое отношение к военной контрразведке СМЕРШ, и ухо с ним стоило держать востро, а языком трепать поменьше – на всякий случай.

Майор окинул стоявшего перед столом лейтенанта оценивающим взглядом: «Хорош! Молодой еще, но уже битый – и битый, судя по всему, всерьез. Сухой, жилистый, поджарый – что твоя борзая. Рожа черная от усталости, глаза воспаленные, настороженные и злые. Не высыпается – это понятно. Хорошие глаза – умные. А что злые, так это тоже хорошо. Эх, нам бы таких волков, да побольше, – каких дел можно было бы наворочать!»

– Присаживайтесь, лейтенант, – майор двинул подбородком, указывая на толстый пенек, служивший табуретом, и тут же бросил недвусмысленный взгляд на хозяина блиндажа. Капитан понимающе кивнул и оставил гостя наедине с Мироновым. – Давайте знакомиться! Майор Петров, разведывательное управление Генштаба. Прежде чем мы с вами начнем разговор, я прошу вас, товарищ лейтенант, подписать вот это…

Алексей, почти не читая, обмакнул перо в чернильницу и подмахнул протянутую майором бумагу: что там читать, и так все ясно – «совершенно секретно», «в случае разглашения – расстрел». За время учебы в военно-пехотном и службы в разведке Миронов подписал уже не менее десятка подобных бумажек.

– Хорошо, – убирая документ, кивнул Петров и продолжил: – Я ознакомился с вашим личным делом: воюете хорошо, грамотно, отмечены правительственными наградами, кандидат в члены ВКП(б). Ранения… Более двадцати раз ходили за линию фронта, одиннадцать «языков» – поверьте, я понимаю, что это означает… Гадаете, какого же черта надо от вас этому майору?

Вместо ответа Миронов неопределенно пожал плечами – мол, что тут говорить, командованию всегда виднее.

– Лейтенант, вы о рельсовой войне что-нибудь слышали?

– Да так, больше по газетам и на политзанятиях вроде рассказывали. Прошлой осенью наши партизаны эту войну устроили: рельсы рвали, мосты, эшелоны под откос пускали. Так? Чтобы, значит, снабжение немецких войск нарушить, подвоз боеприпасов и все такое…

– Ну, в общем, все верно, – согласно кивая, чуть улыбнулся майор. – Эта операция доставила немцам много неприятностей, а нашим войскам неплохо помогла! Дороги – это, можно сказать, артерии, по которым бежит кровь войны. А если в артерии образуется пробка, то организму приходится очень даже плохо. Но это все лирика, а если по делу… Лейтенант, а название «Бранденбург 800» вам что-нибудь говорит?

– Ну, наверное, какая-то немецкая часть, – снова пожал плечами Алексей.