Александр Терентьев - Из штрафников в разведку

– Наверное, не очень, – пожала плечами Елизарова. – Труднее стать хорошим снайпером. Здесь ведь очень многое и от человека зависит – слишком нервный и нетерпеливый хорошим стрелком вряд ли сможет стать. В общем, что мы обсуждаем – на войне, наверное, нет легких профессий!

– Простите, сержант, а как вас по имени-отчеству? А то как-то не очень удобно – вроде бы просто беседуем, а… Меня, кстати, Алексеем зовут.

– Мария, – без тени улыбки представилась девушка. – Мария Владимировна.

– Вот и хорошо, а то с безымянным сержантом идти на задание мне как-то не с руки. Мария, а можно вас попросить? Тут такое дело… Из всего, можно сказать, стрелять доводилось, а вот из снайперки – ни разу! Дадите из оптики пальнуть?

Вопрос Миронова прозвучал забавно и несколько по-мальчишечьи – словно он просил приятеля разрешить ему стрельнуть из новой рогатки. Видимо, столь неожиданная просьба лейтенанта развеселила девушку – Елизарова, бросив на Алексея чуть ироничный и оценивающий взгляд, уже по-настоящему улыбнулась и согласно кивнула.

– Хорошо, давайте в восемь – там, где ваши разведчики иногда тренируются…

Взвод Миронова на этот раз расположился в какой-то чудом уцелевшей старой риге – обширном сарае с громадной неуклюжей печкой. Когда-то колхозники свозили сюда для сушки и обмолота снопы убранного на полях хлеба. Сейчас же здесь мало что напоминало о колхозном прошлом сарая. Со стороны помещение, вероятно, больше всего напоминало постоялый двор далеких времен, когда по дорогам России гоняли своих саврасок разбитные ямщики. Печка для разведчиков оказалась как никогда кстати – было где и погреться в холодные весенние ночи, и обмундирование с портянками посушить. Возможно, по этой же причине ригу не раскатали по бревнышку и немцы – более удобной казармы в непосредственной близости от передовой было найти просто немыслимо.

Алексей шагнул в полумрак сарая и, небрежно козырнув на приветствие дневального, направился в свой командирский закуток, где за импровизированной ширмой, сооруженной из старой плащ-палатки, располагались его нары и маленький стол. Не снимая сапог, завалился на прикрытые солдатским одеялом доски и тут же уснул…

Разведчики отдыхали и с неослабевающим интересом слушали бесконечные байки, которые травил месяца два назад прибывший с очередным пополнением одессит Нечипорук. Судя по всему, сегодня Григорий вмешался в спор ребят по поводу жизни и обычаев настоящих блатных, по которым парень из Одессы-мамы считал себя непревзойденным знатоком и экспертом.

– Ой, да шо вы вообще можете знать за воров? – Гриша презрительно прищурился и снисходительно посмотрел на спорщиков. – Настоящие воры были и есть только в Одессе! Все остальные против них – мелкая шпана, вшивая шелупонь и вообще хамса! Это говорю вам я – Гриша Нечипорук!

– Да уж, про ворюг наш Гриша знает все! – согласно закивали бойцы и, предвкушая концерт, загоготали. – А ты нам лучше расскажи еще разок, за что в штрафбат загремел!

– Ой, как смешно, – скривился Нечипорук и приосанился, – держите меня нежно, а то умру от смеха! Я посмотрел бы, как бы вы на моем месте тогда посмеялись. Ладно, уговорили… Дело было после тяжелого боя – Гриша там в рукопашной лично запорол троих фрицев, между прочим! Ну, выпили с корешами. Решили добавить, и пошел я к одной бабке за самогонкой. Ни боже мой, все по-честному, без гоп-стопа: она нам горилку, мы ей – пару банок тушенки. И шо вы себе думаете за злую судьбу? На обратном пути таки попался я особисту. Сволочь был редкая! Как он орал, топал ногами и брызгал слюнями – это надо рассказывать долго и отдельно. Или вообще кино снимать! Короче, пришлось мне выбирать: или за мародерство отвечать, или за хищение стратегически важного продукта. Да я шо – дебил, чтобы вешать на себя воровство и приличную женщину под цугундер подводить? Особист и кричит, мол, расстреляю такого-сякого, чтоб не позорил славное звание красноармейца! Вы только прочувствуйте всю горечь ситуации – расстрелять живого человека за литр мутной самогонки! Ладно бы еще отдать молодую жизнь за ящик водки – все не так обидно… На что я ему культурно, без мата, и ответил, мол, а какой гешефт поимеет Родина, если вы меня шлепнете? Мне, конечно, будет немножечко обидно, но я таки переживу! А вот фрицы уж до чего рады будут, что товарищ особист за пару пузырей вонючей самогонки расстрелял героя-бойца Красной армии и ослабил фронт – это уже дело, можно сказать, политическое и даже страшное… В общем, ударили мы по рукам, и пошел я в штрафную. Там, конечно, было весело, и народ душевный, но у вас мне, ей-богу, нравится больше!