Александр Терентьев - Из штрафников в разведку

Яровец отправился еще раз убедиться, что ошибки нет, – вернулся через минут пятнадцать и почти беззвучным шепотом доложил Прохорову, что все в порядке: фрицы сидят у небольшого костерка, прикрытого со стороны болота плащ-палаткой, и бронетранспортер тоже на месте.

Сержанта Прохоров оставил охранять «языка», остальные вслед за лейтенантом двинулись на выход из болота, откуда тянуло запахом костра…

Миронов бесшумно опустился на землю по знаку Прохорова и пополз, мысленно раз за разом повторяя: «Только тихо, тихо, Леша – чтоб как Яровец учил!» Перед выступлением лейтенант негромко спросил у Алексея, имея в виду, конечно же, предстоящую стычку с немцами: «Сможешь?» На что Миронов уверенно и твердо ответил: «Смогу!» Вопреки прежним опасениям, сейчас Миронов не испытывал ни малейшей неуверенности в своих силах и ничуть не сомневался, что не подведет товарищей и рука его в нужный момент не дрогнет.

Бронетранспортер действительно оказался на месте – как и немцы, о чем-то оживленно разговаривавшие у небольшого костерка. Прохоров знаками распределил немцев между разведчиками и каждый, как змея к намеченной жертве, пополз к «своему» фрицу.

Лейтенант чуть слышно цокнул языком, и разведчики, словно подброшенные невидимым трамплином, разом рванулись к освещенным отблесками огня немцам.

Миронов в один прыжок оказался за спиной «своего» немца, левой рукой ухватился за край каски, изо всех сил рванул голову врага назад и сбоку ударил ножом точно в обнажившуюся шею. Немец судорожно дернулся, выгибаясь и скользя ногами по палой листве, и тут же обмяк. Алексей для уверенности ударил еще раз – в грудь слева, где примерно должно было быть сердце, и оттолкнул труп от себя. Только сейчас он смог перевести дыхание и, унимая отчаянно бухающее сердце, осмотреться – что и как с остальными фрицами. С остальными тоже было покончено – каждый сработал на совесть, и ни один немец ни вскрикнуть, ни тем более выстрелить так и не сумел!

«Чистенько все сделал, дядя Леша, молодец! – Миронов мысленно похвалил себя, бросил короткий взгляд на труп, сморщился и длинно сплюнул. – Как же все-таки легко нож в тело входит. Простая деревяшка – и та много крепче. Прав был лейтенант – прирезать человека очень даже просто! Хотя сто раз тебе уже сказано, не люди они – псы. Крысы фашистские. Даже воняет от них не по-людски: смесью пота, одеколона и еще какой-то дряни. А, точно – мужики говорили, что это у них мазь от вшей такая вонючая…»

– А, что я говорил?! – бесцеремонно подталкивая в спину испуганно посматривавшего на убитых немцев унтера, из темноты появился сержант. – Вот вам котелок с кашей, а вот и такси – правда, без шашечек!

– Так, дорогие мои, не время шутки шутить, – грубовато оборвал светившегося от удовольствия Яровца Прохоров. – Надо быстренько эту дуру как-то завести! Ну, кто смелый?

– Давай-ка, командир, я попробую! – Ганевич оперся ногой о резиновую нашлепку гусеницы и уверенно перемахнул через борт внутрь десантного отсека, откуда и перебрался на водительское место.

– А сумеешь? – забираясь в бронетранспортер, спросил Прохоров.

– Да что тут уметь, – пренебрежительно фыркнул разведчик, при свете фонаря оглядывая приборы и рычаги управления. – Те же педали, тот же рычаг переключения передач, тот же руль – это же не паровоз, в конце концов.

– Да уж, руль у него, конечно… – рассматривая рулевое колесо, непривычно наклоненное в сторону водителя и вниз, неопределенно повертел в воздухе пальцами лейтенант. – Одно слово – немцы!

– Включаем электропитание, жмем кнопку стартера… – Двигатель прошелестел стартером, фыркнул и мерно зарокотал всеми цилиндрами. – Во, приходи, кума, любоваться! Так что, товарищ лейтенант, рискнем? Едем или глушить эту дуру?

– Грузитесь все в кузов! – высовываясь из машины, распорядился Прохоров. – И давайте побыстрее – сейчас немцы прочухаются и устроят нам веселую жизнь! Слишком уж нам везет, а хорошим это никогда не кончается!

Разведчики забрались в десантный отсек, и бронемашина, взревев мощным мотором, рывком двинулась с места, развернулась и устремилась вперед.

– Товарищ лейтенант, поешьте! – в командирско-водительский отсек протянулась рука Ахатова с ломтем хлеба и котелком, из которого тянуло одуряющим ароматом каши с мясом.

– Это мы завсегда со всем нашим удовольствием, – принимая котелок, довольно кивнул Прохоров и, стараясь перекрыть рев двигателя, спросил: – Рыжему там тоже что-нибудь дайте, а то еще помрет с голоду, болезный! А нам без «языка» возвращаться никак нельзя!