Борис Бурлак - Левый фланг

Бахыш все чаще подносил руку к глазам — вот-вот грянет гром. Но комдив не появлялся.

— Видно, не приедет, — с облегчением сказал он, остановившись около Строева. Тот весьма уютно расположился в нише, подле стереотрубы.

— Дорога усиленно обстреливается.

— Вы думаете, что побоится? — осторожно, как заговорщик, спросил Мамедов, словно кто-то мог услышать.

— Здесь давно пристрелен каждый метр. Зачем же рисковать?

— Тогда бы позвонил. Почему не звонит?

— Испытывает нас временем.

— Нехорошо все это, товарищ полковник. Я буду звонить.

Но тут из блиндажа вышла Рая Донец.

— Вас к телефону, товарищ одиннадцатый!

— Иду, — Строев нехотя встал. Командир полка уступил дорогу, плотно прижавшись к стенке хода сообщения.

На переднем крае, что отодвинулся теперь еще на целый километр от полкового наблюдательного пункта, ружейная перестрелка то стихала, то разгоралась: обе стороны с повышенной подозрительностью следили друг за другом, и каждый выстрел вызывал шумную перепалку автоматчиков, пока противники не убеждались, что тревога напрасная. Время от времени завязывалась и орудийная перестрелка, однако Лебедев отвечал вяло: берег снаряды для штурма города.

Строев вернулся из штабной землянки. Бахыш обратил внимание, как резко надломилась у него рассеченная бровь после разговора с комдивом. Строев опять хотел присесть в нише на ступеньку, но там, у стереотрубы, сладко задремал Борис Лебедев в томительном ожидании новых приказаний артиллеристам.

— Не надо, не буди, — сказал он Бахышу.

И Бахыш понял, что генерал отложил заключительную атаку города до наступления темноты.

А Строев, кажется, залюбовался тем, как безмятежно спит Борис, устало привалившись к стенке ниши: пилотка сбилась, густая прядка выцветших волос закрыла темный от загара лоб, на пухлых мальчишеских губах теплилась блаженная улыбка. Начальник артиллерии полка, быть может, видел сейчас во сне свою прекрасную Недельку, о которой теперь знает чуть ли не вся дивизия: где-где, а на фронте любовь никак не утаишь. И Строев, глядя на капитана, на его детски острый, с рыжей щетинкой подбородок, повеселел. Бойченко ни разу еще так грубо не разговаривал с ним, но в конце концов согласился, во избежание лишних потерь, сделать передышку до исхода светового дня. Строев, зная характер комдива, отвечал сдержанно, с достоинством. Генералу Бойченко всегда нужно дать остыть. Ох, уж это самолюбие — одна из самых живучих людских слабостей вообще, которая здесь, на переднем крае, оплачивается всего дороже — солдатской кровью. Но и остыв, Бойченко пригрозил: «Если ночью не освободите город, то пеняйте с Мамедовым на самих себя». Строев промолчал, довольный уступкой. Он давно привык быть громоотводом во время этих генеральских гроз.

Лебедев очнулся и, увидев перед собой заместителя комдива, быстро встал, одернул гимнастерку, оттянул на бок кобуру, привычным движением руки поправил сбившуюся пилотку.

— Какие будут указания, товарищ полковник?

— Ну, раз ты проснулся, то В о е н н ы й с о в е т в полном сборе!

Мамедов и Борис открыли свои планшеты с картами, достали цветные карандаши.

В сумерки Строев ушел в батальон Дубровина, взяв с собой, по настоянию Бахыша, проводника из дивизионных саперов, младшего сержанта Медникова, который знал тут все ходы и выходы.

— Только уговор, товарищ полковник, — сказал Медников.

— Какой?

— Слушаться меня. Здесь всяких мин полным-полно, а среди них я — полный хозяин.

— Ясно, обещаю, — серьезно согласился Строев. Ему понравился этот немолодой, знающий себе цену русский солдат с пышными усами (наверное, ровесник).

— Пойдем гуськом, я первый, вы за мной. Ни пяди в сторону, смотрите. С меня будет спрос, так что вы, товарищ полковник, не сердитесь, ради бога.

И младший сержант Медников повел его через бывшую нейтральную зону. Он шел, замечая каждый малый бугорок, на этом наспех, с огрехами, но глубоко распаханном артиллеристами черном поле. Между воронками он приостанавливался, приседал на корточки, будто посмотреть на шильца всходов, и, оглядев вокруг землю на несколько шагов вперед, задумчиво распрямлялся. Иван Григорьевич с любопытством наблюдал за колдовством сапера.

— А где ваш миноискатель? — спросил он.

— У д и л и щ е я не беру, — сказал Медников. — Тут вся земля усеяна осколками, так что одна морока с нашими у д и л и щ а м и.

«Верно», — подумал Строев и поинтересовался:

— Вы крестьянин?