Борис Бурлак - Левый фланг

— Есть, вправо. Но немцы ссадили меня с «оппель-адмирала». Как говорят, с чужого коня среди грязи долой!

— Эх, ты, не уберег такую машину. Ну, что ж, с у х о п у т н ы й а д м и р а л, садись на нашего «козла». Подвезем.

Майор сел рядом со Строевым, и вездеход, перемахнув через кювет, побежал по каменистой лощине на гребень увала. Позади грохнули еще две мины, — как раз на том месте, где только что стоял виллис. Майор Зарицкий обернулся.

— А есть все же бог на свете!

Его никто не поддержал в этом игривом настроении — сейчас было не до шуток, и он умолк.

Они остановились за гранитным выступом, сошли на землю. Перед ними открылся вид на глубокую долину, усеянную клубками разрывов: синий горизонт наглухо замыкала остроконечная живописная гора, на которую ветер наматывал, как на бобину, тонкую пряжу порохового дыма; левее виднелась Боговина, где, судя по всему, шел жаркий бой, подсвеченный закатным солнцем; а прямо на запад, к подножию горы, отходили разрозненные цепи альпийских автоматчиков.

Майор не удержался, сказал:

— Воюем, как по нотам, товарищ генерал: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед!»

Бойченко опять не отозвался: его начинал раздражать этот никогда не унывающий парень. Только один Строев улыбнулся Зарицкому: молодой майор нравился ему именно своим характером.

— Подождем или двинемся туда, к Мамедову? — спросил комдив Строева.

— А чего мы здесь будем ждать?

Они вернулись на дорогу, к подбитому «оппель-адмиралу», и помчались на юго-запад. Каково же было удивление Бойченко, когда они, еще издали облюбовав высотку для НП, встретили близ нее, в полутора-двух километрах от передовой, самого командира корпуса.

— А я вас ищу, — сказал генерал Шкодунович.

— Мы задержались на правом фланге, там появился противник, — как можно спокойнее объяснил комдив.

— Знаю. Это немцы уходят из-под удара вашего соседа — сто тринадцатой дивизии. Не обращайте на них внимания.

— Стараемся.

Шкодунович был доволен ходом наступления. В другое время он бы, может, выказал неудовольствие по тому поводу, что комдив оказался где-то позади комкора, но сейчас только посоветовал не обращать внимания на немцев, блуждающих в горах, и этим ограничился. Он подошел к стереотрубе, уже расставленной разведчиками, припал к ней и целую минуту смотрел на Боговину, затянутую кисейной дымкой затухающего боя. Потом он распрямился, окинул долгим взглядом котловину меж сиреневых вершин. На бледном его лице картинно выделялись темные сдвинутые брови и черные, как смоль, усы, которых он раньше не носил. Надвинув на лоб козырек фуражки, чтобы лучи заходящего солнца не слепили и без того уставшие глаза, он спросил комдива:

— А почему, Василий Яковлевич, вы не представили капитана Дубровина к званию Героя?

Бойченко не ждал таких вопросов на НП да еще во время боя. Он помедлил, не торопясь с ответом.

— Заново оформите документы.

Комдив хотел как-нибудь помягче возразить, но комкор тут же и добавил:

— Кстати, я тоже виноват. Пока дело не дошло до командующего фронтом, никто из нас не спохватился. Негоже нам ревновать славу к своим подчиненным.

Штаб дивизии остановился в Подгораце, недалеко от Боговины, которая была уже занята полком Мамедова. До утра и нечего думать о новом броске вперед: почти вся артиллерия отстала, тылы растянулись, боеприпасы на исходе.

Ночь — самое время для штабной работы. Только ночью и можно наверстать упущенное, когда на переднем крае наступает передышка до рассвета. Майор Зотов всегда сам, никому не доверяя, вел журнал боевых действий, и сейчас, отправив донесение в штакор, он взялся за эту л е т о п и с ь в о й н ы. Последние дни было не до журнала, хотя он не любил откладывать лаконичные сухие записи, где должна быть только одна сущая правда и никаких эмоций, никакого украшательства суровых и обнаженных, как само оружие, фактов. В то же время Зотов берег ценные подробности: без подробностей нет истории. Комдив не раз посмеивался над ним, дивизионным П и м е н о м.

А капитану Головному Зотов поручил вести отчетные карты, как человеку, владеющему рисунком и каллиграфическим почерком. Комдив ворчал и на капитана за то, что тот слишком много тратит времени на свои картинки. Но как-то генерал-полковник Бирюзов лично похвалил комдива за штабную культуру. Тогда Бойченко, довольный похвалой, не стал больше поругивать ни Зотова, ни Головного за их чрезмерное увлечение х у д о ж е с т в е н н о й с а м о д е я т е л ь н о с т ь ю якобы в ущерб делам оперативным.