Георги Лозев - Я, Легионер

Поляк был католиком и считал, что каждый человек имеет право быть похороненным. Хотя он не так хорошо разбирался в машинах, как Лех, он сумел справиться с дверью “Peugeot”. Когда он подплыл к телу, то увидел, что это была женщина, на лице которой было написано страдание. Пока он отстегивал ремень безопасности, сердце его билось тяжело, а пульс ускорился. Он не мог контролировать свое дыхание и начал вдыхать и выдыхать, как на последней прямой спринта. В первый раз с тех пор как Клис вступил в легион, он не смог остаться беспристрастным к тому, что видел. Но он вовремя спохватился и вытащил тело на поверхность.

Воздух в цилиндре почти иссяк. Несмотря на опасность не прибыть вовремя и потерять сознание, он не бросил тела женщины. От недостатка кислорода Клис был слегка ошеломлен и дезориентирован, но, к счастью, двое его товарищей увидели его и подплыли к нему. Он сделал им знак, что нет воздуха, и передал безжизненное тело. Один взял женщину, а другой Клиса и понесся с ним на поверхность.

Клиса уважали в боевой группе водолазов за его невероятную выносливость при любых погодных условиях. Он постоянно был среди лучших в покрытии нормативов и выиграл много соревнований с тех пор как прошел свой первый тест Купера в Обани. Я до сих пор помню, как он перегнал меня, дыша ровно, и я понял, что мне нужны усиленные тренировки, чтобы усовершенствовать свою спортивную форму. Клиса ценили не только за физическую силу, но и за невероятную скромность. Он никогда не задирал нос и не считал себя лучше, чем другие легионеры. Поляк был счастлив, что ведет свою первую боевую группу вперед и может помочь своим товарищам. Клис знал, что он не супермен, и в один прекрасный день, может быть, ему будет нужна помощь, что и случилось. В холодных водах Роны двое других коммандос закончили то, что он начал, и когда комиссар полиции приблизился к поляку, чтобы поздравить его, тот скромно сказал:

— Это заслуга отряда и легиона, а я всего лишь один из них.

В то время как Клис едва не погиб в ледяных водах реки Роны, за тысячи километров от него мой друг Тодоров из Второго кавалерийского эскадрона нырял в теплые воды с коралловыми рифами вокруг острова Майотта. Переход в эту часть Иностранного легиона был равносилен выходу на пенсию. Конечно, мой соотечественник был слишком молод для этого, но все же для него это был шанс принять участие в четырехмесячном обучении между островами Реюньон и Майотта. Вероятно, это в самом деле одно из самых красивых мест на Земле, которое приближалось к нашим представлениям о рае, но легионеры ездили туда не в отпуск. Обучение на коммандос, независимо от места проведения, было наполнено повседневными трудностями и настоящими угрозами. Кроме ныряния имело место и скалолазание, и марш-броски в полном боевом снаряжении. Тодоров уже стал бригадиром и подбадривал своих младших товарищей:

— Эй, ребята, некоторые платят кучу денег за такое удовольствие и мечтают иметь много свободного времени для занятий спортом. Так что воспользуемся моментом и напряжем мышцы!

— Да, Тодоров, — ответил русский Хмерянков, который был известен своей ленью, — но у тех, кто платит, нет нормативов для покрытия, они после трех дней марша не чистят свое оружие до полуночи.

— Это мелочи, — рассмеялся Тодоров, привычный к подобным заявлениям.

— Ах, Тодоров, ты станешь, как майор Боленс, ты так любишь этот легион, — заключил русский и продолжал пыхтеть, поднимаясь по почти вертикальному склону с тяжелым ранцем на спине.

— Я предпочитаю майора Тота, — продолжал шутить Тодоров. — По крайней мере, у него 40 лет службы за спиной и он ветеран Алжира.

— Ты сошел с ума, — ответил Хмерянков и закончил разговор.

В части на Майотте мой друг имел честь встретиться с майором-венгром, который был живой легендой легиона. Майор Тот участвовал в гражданской войне в Алжире, обучался в Сиди-Бель-Аббесе и принес дух старого легиона на новую родину, Францию. Служа в легионе, майор потерял глаз, и его стеклянный взгляд мог напугать молодых легионеров, но любой, кто действительно был хорошо знаком с ним, знал — это был человек с большим сердцем. Несмотря на все, что он пережил, Тот излучал спокойствие и придавал уверенность своим подчиненным. Он был из другой эпохи, и хотя некоторые сравнивали его с археологической находкой, он был настоящим образцом для подражания.

В последний год своей службы майор Тот организовал жизнь и присматривал за дисциплиной в части на острове Майотта. Запах пороха, пустыни и кровопролития остались в прошлом, но коралловые рифы и потрясающей красоты пейзаж не смогли стереть воспоминания. Его давно перестали волновать такие картины, он понимал, что самое важное — это люди вокруг него, с которыми он разделял свою службу и ради которых остается в рядах легиона 40 лет.