Вячеслав Бондаренко - День «Б»

Оукли недоуменно поднял брови, вспомнив ситуацию в ресторанчике.

— И что? — спросил он. — Решил отблагодарить меня?.. Ты кто?..

— Союзник, — коротко отозвался Чёткин, присаживаясь на корточки перед бомбой и не обращая внимания на оружие в руках британца. — Что, «Грабо»?..

— Она, — сам не зная почему, кивнул Кен.

— И лежит на боковом взрывателе, стерва, — задумчиво продолжил Чёткин. — Эх, давненько я не брал в руки шашек… Давай помогай.

…Через сорок минут оба, пошатываясь от усталости, выбрались из подвала в коридор. В руках Чёткин держал вывернутые донный и боковой взрыватели.

— Теперь уже не рванет, — устало бросил он. — Ну что, союзник, потопали?

— Куда? — насторожился Кен.

— К своим, конечно. Не к немцам же…

Они свернули за угол. Оукли шел первым и вдруг, споткнувшись обо что-то тонкое и металлическое, полетел носом на пол.

«Мина, — мгновенно подумал Николай, заметив порванный блестящий шнур на полу. — Прыгающая “Шпренгмине S-35”… У меня есть четыре с половиной секунды».

— Лежи-и-и-и!.. — заорал он что есть мочи, бросаясь к мине и исчезая вместе с ней за дверью какого-то зала.

От взрыва, казалось, рухнет все здание Дома Красной Армии. Металлические шарики, которыми был начинен корпус мины, звонко хлестнули по стенам, воздух заволокло пороховой гарью, рухнули остатки стекол, до сих пор каким-то чудом державшиеся в рамах, душно запахло штукатуркой… Оглушенный взрывом Кен медленно приподнялся с пола, шатаясь, неверной походкой прошел ко входу в зал, в котором скрылся русский. И, взглянув на то, что осталось от Николая Чёткина, понял, что советский разведчик только что спас ему жизнь…

Владимир очнулся от нестерпимой боли. Он лежал на полу в радиостудии, поперек его тела лежал бесчувственный Джим Кэббот. Соколов чувствовал, что мундир на груди и животе насквозь мокрый от крови, но не мог понять — кровь ли это англичанина или его собственная.

Сознание мутилось, но капитан все-таки смог приоткрыть глаза и скосить их налево. Там, у распахнутого окна на улицу, присевший на корточки немецкий солдат аккуратно распарывал ножом мундир на груди мертвого Вали Рихтера. Латушки в комнате не было. Но где этот авантюрист, Владимира в данную минуту почему-то не волновало.

«Сообщник, — мутно подумал Соколов, чувствуя, как внутри закипает ненависть к убившему Валю подонку. — Выбрал момент у двери, сволочь…» Но в следующий момент пришла другая мысль: «А откуда сообщник Латушки может догадываться о том, что на груди у Вали — мандат с его полномочиями?»

Сомнений не было — перед ним был преступник, убивший Антона Денисеню и подпольщика — хозяина явки. Не просто немец, не просто помощник предателя, но матерый враг, знавший о том, что в Минске работает советская разведгруппа.

Очень осторожно, стараясь не привлечь к себе внимание изучающего документы Рихтера убийцы, Владимир попытался дотянуться до пистолета, выроненного им на пол. Но тяжелое тело англичанина мешало это сделать.

Между тем стриженный ежиком солдат развернул шелковый лоскут, извлеченный из подкладки мундира Вали, и удовлетворенно буркнул под нос по-русски:

— Ну вот, третий уже…

«Ах, ты еще и русский?! — Владимира словно ожгло изнутри. — Ах ты, падаль власовская…» Но тут же на смену возмущению пришла другая мысль: почему он назвал Рихтера «третьим»?.. Уж не потому ли, что вторым был Денисеня, а первым — Загладин?..

Эта мысль наполнила Владимира холодной яростью.

Наконец оказавшийся русским враг свернул шелковый лоскут, сунул его в карман и, держа нож в руке, подошел к Соколову. Капитан еле успел закрыть глаза, притворяясь убитым.

Тяжелое дыхание врага раздалось совсем рядом. Соколов почувствовал, как сильные руки подхватили тело британца и грубо отвалили его в сторону. Потом чьи-то пальцы коснулись груди, и Владимир едва не выдал себя мучительным стоном — видимо, пуля пронзила его именно здесь. На нем расстегнули мокрый от крови мундир, и холодное лезвие ножа коснулось кожи, распарывая подкладку…

Наконец враг вынул шелковый лоскут и начал разворачивать его. Владимир почувствовал это по движению воздуха у своего лица. Развернув документ, враг на минуту выпустил из руки нож, и этим моментом воспользовался Соколов.

Удар из положения лежа всегда наносить очень сложно, но у него он получился. Не ожидавший нападения от «трупа» немец откачнулся назад и рефлекторно прошипел:

— Ну, сука…