Игорь Никулин - День независимости. Часть 2

— Брось! Ты сам усугубляешь положение. Сдайся. Окружен не только дом, но и весь массив. У тебя нет ни шанса…

— Ну… это мы еще посмотрим, — кусая губы, отозвался Журавлев. — Ответь мне напоследок, взрыв… был?

Васильев молча повел головой.

— О чем ты думаешь?.. Семен, ты же не убийца. Отпусти ее. Хочешь, я буду твоим заложником?

Журавлев истерично расхохотался.

— Ты, поди, в ОМОНе служишь?.. Так какая государству ценность от твоей жизни? Что она даст мне?

И яростно выпалил:

— Убирайся! И скажи тем, кто тебя послал: Журавлев не сдастся. Мне нужен вертолет и деньги…

— Семен… Какой вертолет?! Не отпустишь ее, поступит приказ на уничтожение.

— Плевать! — выкрикнул Журавлев и ткнул пистолетом в ребенка. — Давайте, попробуйте. Только она умрет первой!

Переговоры зашли в тупик. Журавлев разнервничался и плохо контролировал себя. Закурив, омоновец тянул время, отчаянно стремясь найти выход из положения.

— Что с тобой случилось, Семен? Ты ж таким мужиком был!.. В кого ты превратился?..

— В кого?! А это не меня надо спрашивать, а государство наше паршивое. Бросило сопляками в огонь; воевать, убивать научило. А как с этим жить на гражданке, ни фига!..

— Не ищи крайних, Журавль. В Афгане был не ты один. Да и потом, в других горячих точках… От человека многое зависит.

— Многое… — пробурчал Журавлев. — Да что ты знаешь?! Сколько их, пацанов, наемничает на стороне.

— Наемничают, — согласился Васильев. — Но кто? Те, у кого кишка тонка жизнь начать заново. Кто сопли распустил: «ничего другого не умею», хотя сам не пробовал, или пробовал, да не сразу вышло… Помнишь взводного? Леху Свиридова?

— Лейтенанта?

— Лейтенанта… После вывода в Союз, он прослужил еще года четыре, до сокращения. А потом — целый капитан — у которого семья голодом сидела, грузчиком работал, ящики на рынке таскал, чтобы не дать ей сдохнуть! Не ныл, как ему хреново, не бежал за долларами в рэкетсмены; хотя звали, какими деньгами манили… И в наемники зазывали. И государство, в девяносто четвертом, еще до первой войны. И волонтеры… Только не того склада человек, чтобы за деньги продаваться, чтобы из-за них самому под пули ходить и других убивать.

— Ты его встречал, Комар? — тихо спросил Журавлев.

— Встречал?! Я его в Отряд привел, потому что такие мужики… — его голос сорвался. — Да что толку тебе объяснять? Все одно не поймешь…

— Уж куда мне… Он тоже где-то здесь?..

— Будь он здесь, Комар, ты на пинках бы уже по лестнице спускался… Скажи мне правду. Не оперу, не следователю, а мне, как старому другу. Ты воевал… на той стороне?

Пряча глаза, Журавлев кивнул.

— Я так и думал… Так вот, Журавлев. Майор милиции Свиридов, командир первой роты Отряда погиб весной, под Грозным. Он ехал в командировку с Подмосковным ОМОНом, в сотне метров от блокпоста попал в засаду…

Поджав губы, Журавлев сочувственно кивнул и уперся слепым взглядом в крышу.

— Сдавайся, Семен. Обещаю, никто тебя не тронет. А дальше… Дальше пусть суд решает твою участь.

— Суд? — с горькой иронией сказал Журавлев. — Никакому земному суду не под силу ее решить. На мне столько крови… Прямая дорога в ад. И жить не хочется.

Отшвырнув за ограждение окурок, в проеме слухового окна дома напротив Васильев заметил контур целящегося снайпера.

— Думай, Семен, думай! — повысив голос, сказал он. — Времени у тебя в обрез.

— Я все решил, — слабо ответил Семен Журавлев. — Попробуйте меня взять…

— Отпусти ребенка и поступай как знаешь. Она здесь не причем!

Задумавшись на мгновение, Журавлев порывисто встал и толкнул плачущую девочку к омоновцу. И вскинул пистолет, намереваясь приставить дуло к виску.

Снайпер расценил движение по своему. Сочно тявкнул выстрел. Голова наемника тряпично дернулась.

Ошметки костей и крови фонтаном ударили из размозженной головы, орошая крышу.

Сделав неверный шаг к краю, Журавлев закатил глаза и, перевалившись через ограждение, беззвучно полетел вниз…

Утром следующего дня полковник Сажин попросил встречи с начальником Департамента по борьбе с терроризмом.

Наумов его встретил у порога, пожал ладонь и пригласил к столу.

— Только что звонил Директор, — улыбаясь, сообщил он. — Велел готовить представления на твою группу. Так что, прокалывай на кителе дырочку под орден.

— Спасибо, — с иронией поклонился Сажин. — Только я по другому поводу.

Достав из пиджака сложенный лист бумаги, протянул генералу.