Игорь Никулин - День независимости. Часть 2

— Эй, осторожнее! — покрикивал на работяг присматривающий за разгрузкой владелец товара.

Прогибающийся под тяжестью коробки хлипкий мужичонка споткнулся на ходу и чуть не выронил ношу. Хозяин разразился отборной бранью, а когда коробка благополучно переместилась под навес, подозвал грузчика и врезал ему кулаком по зубам.

Мужичонка потешно завалился на площадку. Но поведение торговца не вызвало возмущения среди других рабочих. Подхихикивая над незадачливым приятелем, они продолжали выгружать фуру.

— Пошел вон, скотина! — исходил ругательствами фруктовый король. — Чтоб я тебя больше не видел.

Потирая саднящую скулу, мужик не уходил и, отираясь возле раздосадованного нанимателя, услужливо клянчил:

— Шамиль… Я поскользнулся. Не выгоняй, а… Шамиль?

Но кавказец уже не обращал на него никакого внимания, настороженно присматриваясь к невесть откуда взявшемуся незнакомцу.

— Тебе кого надо?! — с вызовом спросил он.

Журавлев ответил:

— Вахида. Он дома?

— Смотря для кого. Кто таков?

— Я по делу, — Журавлев вскипел, но удержался в рамках, хотя рука так и зуделась навернуть зазнавшемуся кавказцу и вернуть его, вознесенного до небес пресмыкающимися за кусок хлеба бомжами, на грешную землю.

Шамиль пренебрежительно изломил губы.

— Нам работники больше не нужны.

Разговаривать в подобном тоне лишено всякого смысла. Отодвинув торговца с пути, Журавлев двинулся к порогу.

— Стоять! — взвизгнули за спиной.

Развернувшись, он перехватил занесенный кулак и так изломил руку, что Шамиль зашипел и присел на корточки, вереща:

— О-о-ой…

— Остынь немного, — посоветовал Журавлев и, отпустив волосатую кисть, вошел в дом.

Вкусно пахло узбекским пловом. На кухне, вокруг стола с казаном, расселось пятеро таджиков и, игнорируя ложки, щепотями уминали жирный рис. На газовой плите скворчала сковорода с гигантской глазуньей, за которой присматривала худощавая женщина в наглухо повязанном платке.

Они разом подняли головы.

— Мне нужен Вахид, — вместо приветствия сказал Журавлев.

За спиной хлопнула дверь. На кухню следом ворвался униженный Шамиль.

— Ну, я Вахид, — без всякого акцента, как человек, проживший в России относительно долгое время, произнес толстяк в светлой безрукавке. Выудив из вазочки салфетку, обтер лоснящиеся губы и пальцы и, скомкав, кинул на стол. — Кто ты?

— Ты меня не знаешь. Я не местный. Но у тебя должна храниться посылка, которую передал Аслан. Я за ней.

Толстяк сощурил глаза, окатывая придирчивым взглядом Журавлева с ног до головы.

— Первый раз слышу, — растянуто произнес он. — Ты, верно, не по адресу?

Журавлев поскреб висок, глядя искоса на Вахида.

— В опасные игры играешь, уважаемый.

Таджики зашевелились и стали угрожающе подниматься из-за стола.

Шамиль предательски попытался ударить в спину. Семен скользнул в бок, и, провалившись в пустоту, неуклюжий торговец полетел на пол.

Они бросились скопом, норовя сбить его с ног и разделаться. Но они не были столь опытными рукопашниками, как Журавлев, и он успел вывернуться ужом, проверив нерасторопных кулаками на прочность.

Кто-то выл, согнувшись на полу в три погибели, обхватив руками живот. Кто-то, отлетев к плите, вывернул на себя горячую сковородку, и, выпачканный в яичном белке, ругался, размазывал кровь по физиономии.

Вахид в потасовку благоразумно не лез, оставаясь сторонним наблюдателем. Но когда большинство заступников вышли из игры, попятился в комнаты, ища спасения.

…Журавлев успел заметить движение умывшегося кровью таджика к голенищу сафьянового сапога со смешно загнутым носом и, в прыжке, выбил из его руки финский нож…

Наборная рукоять ножа удобно легла в ладонь. Бросившись за Вахидом, Журавлев настиг его в гостиной. Перетрусивший толстяк судорожно дергал шпингалет, норовя смыться через окно.

В гостиную, тяжело дыша, вломились остальные участники драки. Семен прикрылся им, как живым щитом, и приставил к потной шее отточенное лезвие.

— Приблизитесь еще на шаг, и я ему башку отрежу.

Шамиль, под чьим глазом расцветал фиолетовый синяк, недоверчиво буркнул.

— Руки коротки.

— А ты проверь…

Притянув за мясистое ухо к себе голову толстяка, Журавлев сказал негромко:

— Ты не против, Вахид?

— Сто-стоять!.. — задыхаясь, прохрипел тот. — Стойте, идиоты.

— Благоразумно с твоей стороны, — согласился Семен. — Так как, отдашь-таки посылочку или будешь упрямиться?.. Только учти, если твои бестолковые друзья будут нам мешать, я отправлю вас всех к Аллаху…