Ольга Репьева - Необыкновенные приключения юных кубанцев

— Как вкусно! — похвалила Нюся. — Это у вас что за мясо?

— Не чуйствуешь, разве? — деланно удивился Борис. — Настоящая кошатина! Переловили всех хуторских кошек и поджарили. Правда, одна была дохловатая, но… — умолк, получив от Веры подзатыльник.

Гостья положила обратно культышку, которую начала было обгладывать — Нюся, не слушай ты его, балаболку! Это зайчатина, честное слово, — вынуждена была объясняться Вера.

— Точно, точно! — подтвердил Рудик. — Лично видел. Да вон на окне и хвостик в доказательство!

Шутка всех развеселила, разрядила несколько натянутую вначале атмосферу. Пирушка продолжалась в непринуждённой обстановке, с разговорами, шутками и прибаутками. Сказалось и воздействие «винца»: у Тамары заблестели глаза, загорелись щёки, с лица не сходила блаженная улыбка. Тем паче что Борис то и дело подбрасывал комичные байки, запас которых, на все случаи жизни, был у него неистощим. Впервые в жизни выпив да ещё так много (около ста пятидесяти граммов), она захмелела. А это, как известно, к добру не ведёт… Дошло до того, что поднялась из-за стола, вынула из графина самую красивую розу и приладила к волосам Нюськи; заметив неодобрительные взгляды тверёзых подружек, подошла и обеих расцеловала.

Подкрепившись, Рудик снова взял бутылек; в нем оставалось ещё граммов около трёхсот.

— Надо опорожнить посуд… Не нести ж добро обратно! Кто хочет? — разлил поровну в два стакана; охочих не нашлось. — Нет желающих? Нюся, держи ты!

«Полюбовница», принявшаяся было за оладьи, отрицательно тряхнула богатой причёской, но, передумав, протянула руку.

— Мы, мы желаем! — заявил вдруг Миша, сидевший бок о бок с Федей и перед тем о чём-то с ним перешепнувшийся. Перехватив стаканы, добавил: — Токо мы, воще, тут пить стесняемся, скажи, Хветь? Хочем выпить на кухне. — Оба вышли; притворив дверь, процедил осуждающе: — Сам, воще, меры не знает и её, дурёху, спаивает!

— Не говори, — согласился Федя. — Ты вовремя смикитил. Его будто подменили ивановцы — стал ещё и курить да пить…

— И Ванько, морда, потакает, воще. Я вот ему сёдни выскажу!

Выплеснув содержимое в помойку, наполнили стаканы узваром и вернулись обратно.

Накануне, готовя угощения аж на двух плитах, кухарки опасались, не останется ли половина невостребованной, не прокиснет ли добро. Но напрасно: аппетит собравшиеся демонстрировали настолько отменный, что Вера с Клавой едва поспевали подносить добавки. Начали побаиваться другого — что до утра всё будет съедено и ещё не хватит.

Но этого не случилось. Правда, по другой причине: сразу после полуночи пирушка была неожиданно прервана… донёсшимся снаружи непонятным стуком, опять же в ставню. Все настороженно притихли.

— Вера, это я… открой, доченька, — расслышали голос за окном.

— Мамочка вернулась! — радостно вскричала Вера и кинулась отпирать двери. Ванько поспешил следом — и кстати: поддерживая, они ввели в комнату измученную дальней дорогой Елизавету. Она не села, а буквально рухнула на кровать.

— Мама, что с тобой? Ты заболела? — захлопотала около неё дочь.

— Ничего страшного… немного нездоровится… да устала досмерти. Дайте мне попить… здравствуйте, ребятки… что у вас тут за праздник такой? — тяжело дыша, через силу улыбнулась она столпившимся возле кровати подросткам.

Праздник закончился несколько раньше, чем предполагалось. Но никто не сказал бы, что не удался: прощались и расходились восвояси довольные, от души благодарили главных устроителей и друг дружку.

Клава оставалась помочь убирать со стола, перемыть посуду; Федя — чтобы проводить её после всего домой. Рудик, понятно, ушёл с Нюськой; они затянули было какую-то песню. Это побудило Мишу не откладывать намеченный выговор Ваньку за его нейтральное отношение к вопиющим безобразиям.

— Слышь, Ванько, — сказал он на подходе к подворью Кулькиных, — ты чё, воще… Одобряешь, что ли, эти рудиковы фокусы?

— Какие фокусы? — не понял тот.

— Ну как же! Он курит, пьянствует, с Нюськой обратно путается. А мы ни гу-гу, вроде так и надо…

— Ты, Мишок, преувеличиваешь. И как вседа — торопишься, — возразил старший товарищ. — Курить он обещал бросить и без нашего нажима. Думаю, так и будет. А насчёт пьянства — тут ты не прав: всё-таки сёдни повод был.

— Я тоже не считаю это за пьянство, — поддакнул Борис.

— А насчёт Нюськи… конешно, это непорядок. Мы с ним об этом потолкуем.

Туман встретил у калитки. Как обычно, лизнул на радостях руку хозяину, попрыгал. Но затем повёл себя странным образом: стал, повизгивая, увиваться вокруг Тамары.