Виталий Шевченко - Константиновский равелин

— Евсеев!

«Показалось!» — решил капитан 3 ранга, продолжая идти зпсред, но окрик повторился громче.

— Евсеев!

Это вернуло его к действительности. Тяжело, будто преодолевая навязчивый сон, он обернулся. Тот. кто кричал ему, уже спешил навстречу, раскинув для объятий руки:

— Женька, друг! Здорово, опальный!

Это был командир эсминца «Стройный» капитан 3 ранга Михайлов, однокашник и старый товарищ Евсеева. Они не встречались с начала воины, и эта встреча заставила сердце Евсеева тоскливо сжаться от воспоминания о несбывшихся мечтах.

Примерно за год до войны и он и Михайлов служили помощниками на эсминцах. Служба у обоих шла хорошо, и оба готовились в скором времени стать командирами. Получить в командование эсминец — это было самой большой мечтой Евсеева. По вечерам, когда на мостике оставался только вахтенный сигнальщик, он поднимался туда и любовно сжимал в ладонях щекочущие холодком рукоятки машинного телеграфа. А перед глазами лежал морской горизонт, такой близкий и доступный, если ощущаешь в руках пульсирующий нерв машин.

Но случилось нечто нсохчиданное, после чего все пошло по другим, о которых н не гадалось. путям.

...Шли осенние маневры флота, и Евсеев, заменяя заболевшего командира, находился на мостике эсминца, готовясь к выходу в торпедную атаку.

Здесь же присутствовал и командир отряда — маленький, кругленький и страшно вспыльчивый капитан 1 ранга Добротворскнй. Он ни секунды не стоял на месте, метался по мостику, вмешивался буквально во все, даже в дела сигнальщиков, и создавал этим нервную и напряженную обстановку, при которой люди становятся и бестолковее и глупее.

То и дело раздавался его резкий, взвизгивающий голос:

— Командир! У вас рулевой виляет, как собака хвостом!

— Командир! У вас вахтенный начальник ворон считает!

— Как руки, как руки держишь? Me то «РЦЫ», не то «ЖИВЕТЕ»! Командир! У вас не сигнальщики, а размазня!

Евсеев, сжав губы, старался не потерять самообладания, молча проглатывал каждую «пилюлю» и не сводил глаз с транспорта, на который должен был выходить в атаку. На крейсере, где находился флагман, поползли вверх по мачте комочки флагов. И не успели они еще развернуться, как вновь раздался пронзительный голос:

— Командир! Какой сигнал на флагмане? Почему сигнальщики копаются, как бабы?!

— На флагмане сигнал: «Атаковать противника торпедами!» — доложил в ту же секунду старшина сигнального поста.

— Ага! Атаковать! — восторжествовал Добротворскнй и тотчас же заюлил. — Командир! Что же вы стоите? Действуйте, черт возьми! Действуйте!

— Атака! Самый полный вперед! Аппараты — правый борт на нос! — спокойно скомандовал Евсеев.

Эсминец пыхнул из труб горячим воздухом, вздрогнул, как живой. Тяжело, так, что Хотелось ему помочь, стал преодолевать сопротивление толщи воды, набирая скорость.

— Командир! Почему до сих пор такой ход? Почему копаются в машине?! — запрыгал Добротворскнй.

Евсеев не отвечал, не сводя глаз с транспорта. Задача была нс из легких: транспорт находился далеко и шел полным ходом. За его кормой, точно привязанный, катился белый клубочек буруна. Еще немного, и эсминец окажется в очень невыгодных условиях. Евсеев с трево-

гон припал к пеленгатору — стало видно, что транспорт медленно уходит из зоны атаки. К другому пеленгатору тотчас же подскочил Добротворскни. Едва взглянул через него, подпрыгнул, словно мячик, на месте и бросился к переговорной трубе:

— Вправо пять по компасу!

— Отставить! — резко, но спокойно передал по параллельной трубе Евсеев. Он сделал это машинально, так как команда Добротворского была неправильной, совершенно срывающей атаку, а все его мысли в этот миг были сосредоточены только на ней.

— Что?! — опешил Добротворский и тотчас же вскипел: — Да как вы смеете! Мальчишка! Вой с мостика! Чтоб и духу! Немедленно!

Молчаливый и серьезный, с дрожащими губами и пылающими щеками покидал Евсеев мостик при гробовом и сочувственном молчании всех, кто находился на нем. Быстро спустился по трапам, открыл дверь своей каюты и упал на койку лицом вниз. Так он и пролежал до самого возвращения эсминца в базу. Атака была сорвана...

Через два дня Евсеев был вызван к начальнику штаба. Начальник штаба, полный, довольный собою и очень вежливый капитан 2 ранга, жестом пригласил Евсеева 'сесть и долго собирался с мыслями, прежде чем начать разговор. Евсеев, догадавшийся о причине вызова и еще не оправившийся после перенесенного унижения, сидел молчаливый и угрюмый.