Иван Куренков: Генерал медицинской службы

Но это на море… А вот, например, в Монголии, в бесконечной степи, каких-нибудь загородок не сделаешь…

— Позвольте, профессор, — поднялся с места Вершинин. — Ведь это вы впервые доказали, что в Монголии, в Маньчжурии, в Забайкалье чуму переносят не крысы, а дикие, зараженные блохами, грызуны — сурки-тарбаганы?

— О! — воскликнул Заболотный. — Так вы, оказывается, сами все знаете! Вот рабфаки, а! — Он рассмеялся и вслед за ним рассмеялась аудитория.

Станислав стоял навытяжку, покрасневший, смущенный.

— Садитесь! — сказал профессор и уже серьезно добавил:

— О том, кто, что и когда открыл, мы будем говорить позже. А сейчас извольте выслушать — чем мы располагаем в борьбе со страшным бедствием — чумой…

В курилке студенты окружили Станислава — как это он осмелился прервать профессора?

— А черт знает как! — смущенно отвечал Вершинин. — Я ведь читал, что Заболотный — главный чумолог страны и что это именно он первый открыл чуму в природе… Ну, вот и не вытерпел!

А затем начались практические занятия по микробиологии.

Ассистент Заболотного, Аркадий Аркадьевич, то и дело поправляя очки, не без гордости сообщил, что первая в Советском Союзе самостоятельная кафедра микробиологии и эпидемиологии создана именно в Военно-медицинской академии. Именно эпидемиологический профиль научных и практических интересов профессора Заболотного и определил лицо кафедры.

— Наша работа касается преимущественно вопросов местного иммунитета и эпидемиологии чумы. И начнем имы с азбуки микробиологии. С того, как обращаться с микроскопом, как окрашивать микробы.

Когда в лабораторию вошел Заболотный, уже прозвенел звонок.

— Ну, как, рабфаки, трудна азбука микробиологии? Хоть трошки поняли?

— Поняли, — послышались голоса.

— Добре, — улыбнулся профессор. — Отдохните немного.

Слушатели дружно заспешили в курилку. Станислав задержался.

— Разрешите, товарищ профессор, к вам обратиться.

— Да, слушаю вас, коллега.

— Я давно интересуюсь микробиологией и эпидемиологией. Позвольте мне работать в свободное время на вашей кафедре.

Некоторое время Заболотный и Вершинин молча смотрели друг на друга.

— Скажите-ка, хлопчик, вы случайно не прочли книжку о чуме, где некий доктор превознес меня до небес?

— Да, прочел, еще будучи рабфаковцем.

— Что ж, похож я на Гулливера, каким изобразили меня в том книге?..

Пощипывая бородку, профессор задумчиво прошелся по лаборатории. Остановился перед Станиславом, с интересом взглянул на него.

— Ладно, зайдите ко мне в кабинет, потолкуем на эту тему.

Станислав вспыхнул от радости:

— Спасибо, профессор. Когда можно зайти?

— В любое время…

Станислав, почти все свободное время проводивший в лаборатории, не замечал, как летели дни.

Лаборантки украдкой наблюдали за ним, посмеивались, как неумело брал он большими руками маленькие пробирки. Но стоило ему разбить посуду, первыми успокаивали: «Ничего, бывает».

Постепенно лаборантки привыкли к Станиславу и перестали над ним посмеиваться. Высокий, настойчивый парень нравился им.

Прочитав солидное количество специальных работ, освоив методику, Станислав вновь обратился к Заболотному:

— Меня занимает снижение вирулентности [2] Вирулентность — степень болезнетворности микробов или вирусов. стрептококка, профессор.

— Что ж, тема актуальная. Приступайте к работе, — разрешил Заболотный.

Станислав с жаром приступил к занятиям. Он раз за разом проводил микробов через питательные среды, но стрептококки почему-то не хотели терять ядовитых свойств. Морские свинки и белые мыши гибли, как и в начале опытов.

— Почему? — недоумевал Станислав.

Заболотный рассмеялся:

— Это вы, дорогой, у бактерии спросите! Почему это она не признает вас как укротителя. — И, уходя, добавил серьезным голосом: — Ищите! Учитесь до всего доходить самостоятельно!

Станислав растерянно оглянулся на Аркадия Аркадьевича. Тот, поправив очки, улыбнулся:

— Не огорчайтесь. Таков уж наш профессор. Он многих вывел в люди, привил им вкус к самостоятельности. Да, кстати, Даниила Кирилловича только что избрали действительным членом Академии наук СССР! Сегодня вечером в актовом зале будем чествовать его как академика!

Станислав радостно улыбнулся.

Вечером, вдоль огромного зала, залитого электрическим светом, вытянулся ровный строй. Лица слушателей по команде: «Смирно! Равнение налево!» обратились к распахнутым дверям.