Роберт Дейли - Сильные духом (в сокращении)

Пьер Гликштейн с мешком за спиной вошел и стал топать ногами, отряхивая снег с ботинок.

— Я принес вам немного еды. — Он протянул ей мешок.

Рашель положила его на стул позади себя.

— Как раненый?

— Хорошо. Сколько человек про него знают?

— Его самолет разбился рядом с фермой, на которой я живу. Так что мой хозяин знает. Возможно, и его жена тоже.

Занятая своими мыслями, Рашель без всякого интереса посмотрела на мешок.

— Я принес вам продукты. Здесь яйца, масло, сыр, молоко и кролик.

Услышав про кролика, она должна была улыбнуться, но не улыбнулась.

— Я подумал, вам ведь нужно его чем-то кормить.

— Спасибо. — Ей стало стыдно, что она была так нелюбезна с ним. — Не желаете зайти?

Они вошли в гостиную и встали у камина.

— Между прочим, меня зовут Анри Прюдом.

— А меня Сильви…

— Я знаю. Вы уже говорили.

Только теперь она поняла, что он проявляет к ней особый интерес. Удивительно, как она раньше этого не заметила. И еду он принес не потому, что заботился о раненом летчике. Ей было лестно, но в ее жизни и так хватало сложностей.

— Он все еще без сознания? — спросил Гликштейн.

— Да. Недавно заходил врач. Сказал, что все в порядке.

— Хорошо. Но если он у вас останется, ему понадобятся удостоверение личности и продовольственные карточки.

Рашель молчала.

— Я знаю одного человека, он мог бы сделать для него документы. В его вещах случайно нет подходящей фотографии?

— Не знаю, — солгала она.

Они вместе просмотрели бумажник летчика.

— По-моему, эта сгодится. Только девушку надо отрезать. Если этот человек сделает документы, я завтра их принесу. — Он спрятал снимок в карман, Рашель проводила его к двери.

— Еще раз спасибо за все, что вы принесли. И в особенности за кролика. — Она закрыла за ним дверь.

Дэвид Гэннон проснулся. У него раскалывалась голова и сильно болела нога. Очень хотелось пить.

На стуле рядом с кроватью дремала девушка. Густые черные волосы, хорошенькая, но одета не как медсестра — похоже, он все-таки не в больнице.

Что это может значить? Дейви, мучаясь от боли и жажды, пытался разобраться в том, что с ним случилось, но голова работала плохо. Он даже не знал, насколько серьезны его ранения. В конце концов он протянул руку, чтобы разбудить девушку.

Рашель спала и видела сон. Она снова была маленькой и лежала в постели с родителями, ей было тепло и уютно, она знала, что папа и мама ее очень любят. А потом, уже на пути к пробуждению, она вернулась в свой нынешний возраст, и опять она лежала в кровати, по всей видимости, не одна, потому что чья-то рука гладила ее по колену.

Она выпрямилась, рука раненого летчика упала.

— Вы говорите по-английски? — спросил Дэвид Гэннон так тихо, что она с трудом расслышала.

— Да, — ответила девушка, растерянно улыбаясь.

Ей было неприятно от мысли, что она предстала перед ним в таком виде, неумытая и непричесанная. Но его бледность, его слабый голос заставили ее забыть о собственных переживаниях. Она взяла чашку с остывшим травяным настоем.

— Выпейте это. — Рашель помогла ему приподняться.

Его лицо было очень близко, так близко, словно она наклонилась к нему, чтобы поцеловать, и он смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Вы англичанка?

— Нет. Я жила в Англии, училась в школе.

— Где я?

— Совсем недалеко от Лиона.

Позднее он скажет, как потрясли его ее слова даже в тогдашнем полусумрачном состоянии. Получалось, он на сотни километров отклонился от курса. Ему было стыдно, что он оказался таким плохим штурманом — летел в Англию, а попал…

— Мне нужно вернуться в эскадрилью.

— Вы скоро туда вернетесь.

— Здесь есть немцы?

— Нет.

— Чей это дом?

Она сказала, что это дом пастора.

— А где сам священник? Мне можно с ним поговорить?

— Он не священник, а протестантский пастор. У него есть жена и дети. В этом городе почти все протестанты.

— Кто еще здесь живет?

— Они все на время уехали.

— А где моя одежда?

— Должно быть, уже высохла.

Она вышла и через минуту вернулась с охапкой одежды.

— Помочь вам одеться?

— Но я совсем голый.

— Какая разница.

Ее ответ, похоже, смутил его.

— Кто уложил меня в кровать?

— Врач. Может, съедите немного супа?

Он кивнул.

Сходив за супом, Рашель стала кормить Дэвида с ложечки, одной рукой поддерживая его голову. И опять его лицо было совсем близко.

— Вы живете в этом доме?

— Да.

— Пастор ваш отец?

— Нет.

— Вы так добры ко мне, — сказал он. — Как вас зовут?