Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

Когда он поднялся по лестнице в салон, Сара как раз надевала перед зеркалом шляпку. Ее прическа была великолепной. Мартиньи помог ей надеть пальто. Эмили Джонсон спросила:

— Удовлетворены?

— Да, очень хорошо.

Он вынул бумажник и достал из него банкноту в десять марок.

— Нет! — Ее переполнял гнев. — Мне не нужны ваши деньги. Вы велели мне ее причесать, и я это сделала. — Ее глаза наполнились слезами. — Теперь уходите.

Мартиньи вытолкнул Сару за дверь. Когда он повернулся, то его голос, к удивлению Эмили Джонсон, звучал совершенно спокойно. Словно на минуту он отказался от роли жестокого эсэсовского офицера, которая ему так удавалась.

— Я уважаю вас, миссис Джонсон, вы отважная женщина.

Дверь за ним закрылась. Она села, уронила голову на руки и разрыдалась.

Мартиньи припарковал Кубельваген рядом с другими машинами, стоявшими у отеля Серебристый прилив в Гавр-де-Па.

— Я недолго.

— Обо мне не беспокойся, — Сара улыбнулась. — Я прогуляюсь вдоль дамбы. Я приходила сюда плавать в бассейне, когда была ребенком.

— Делай, как тебе нравится. Но старайся не разговаривать с посторонними мужчинами.

Мюллер наблюдал из своего окна за прибытием Мартиньи. Когда Мартиньи вошел внутрь, его уже ждал молодой военный полицейский в полевой форме, чтобы приветствовать.

— Штандартенфюрер Фогель? Проходите сюда, пожалуйста.

Он проводил Мартиньи в кабинет Мюллера и закрыл дверь. Капитан встал из-за стола.

— Рад приветствовать.

— Хотелось бы и мне иметь основания сказать то же самое, — сказал Мартиньи. — Вы говорили с Клейстом и Грейзером?

— О недоразумении в усадьбе де Вилей? Да, они все объяснили…

— О недоразумении? — холодно спросил Мартиньи. — Будьте любезны, немедленно вызовите их сюда, господин капитан. И поторопите. Мое время ограничено.

Он повернулся и встал у окна, сложив за спиной руки, пока Мюллер требовал по внутренней связи разыскать Клейста и Грейзера. Они появились спустя несколько мгновений. Мартиньи не обернулся, а продолжал смотреть через дорогу на дамбу, около которой стояла Сара.

Он сказал тихо:

— Инспектор Клейст, насколько я понял, вы трактовали утренние происшествие в усадьбе де Вилей как недоразумение?

— Так точно, штандартенфюрер.

— Лжец. — Голос Мартиньи был низким и угрожающим. — Вы оба лжецы. — Он повернулся к ним лицом. — Когда я гулял по лесу с мадемуазель Латур, мы услышали крик девушки. Ребенка, капитан, ей едва исполнилось шестнадцать, которого это животное тащило в амбар, в то время как второй стоял и смеялся. Я был готов вмешаться, когда появился генерал Галлахер и наказал хулигана по заслугам.

— Понимаю, — сказал Мюллер.

— Но мало этого, я был вынужден достать пистолет и сделать предупредительный выстрел, чтобы этот идиот не выстрелил в спину Галлахеру. Бог мой, Грейзер, как можно быть таким болваном? — Он говорил медленно, словно разговаривал с ребенком. — Он же ирландец, что значит — нейтрал. Фюрер проводит политику добрых отношений с Ирландией. Кроме того, он известный человек в своей стране. Герой их революции. Генерал. Мы не стреляем таким людям в спину. Вы это понимаете?

— Да, штандартенфюрер.

Теперь Мартиньи переключил свое внимание на Клейста.

— И поскольку фюрер провозгласил по отношению к населению Джерси политику примирения, мы не пытаемся насиловать шестнадцатилетних девочек. — Он повернулся к Мюллеру. — Действия этих людей оскорбляют идеалы Рейха и честь немца.

Мартиньи был в высшей степени доволен собой, особенно, когда Клейст не смог сдержать гнев:

— Я не мальчишка, чтобы выслушивать подобные лекции!

— Клейст, — сказал Мартиньи. — Как офицер Гестапо вы давали клятву фюреру. Священную клятву. Насколько я помню, она звучит: «Я торжественно обещаю тебе и назначенным тобой командирам повиновение до самой смерти». Разве не так?

— Так, — ответил Клейст.

— Тогда запомните отныне, что вы здесь, чтобы выполнять приказы. Если я задаю вопрос, вы отвечаете: «Яволь, штандартенфюрер». Если я отдаю приказание, тогда: «Цу бефель, штандартенфюрер». Понятно?

Наступила пауза. Потом Клейст сказал хрипло:

— Яволь, штандартенфюрер.

Мартиньи обратился к Мюллеру:

— А вы еще удивляетесь, почему рейхсфюрер Гиммлер счел необходимым послать меня сюда.

Он вышел, не сказав больше ни слова. Пересек фойе, перешел дорогу к машине. Сара пристроилась на капоте.

— Как это прошло? — спросила она.

— Ах, думаю, можно сказать, что я нагнал страху божьего на каждого из них в достаточной мере. — Он открыл перед ней дверь. — Теперь ты можешь устроить мне куковский [11] Томас Кук, баптистский священник, основал первое бюро путешествий в 1841 году, призывал своих прихожан сберегать деньги для совместных путешествий, а не тратить на спиртное. тур по этому твоему острову.