Николай Внуков - Когда гремели пушки

И он ушел, унося с собой портфель.

Озеро Топлиц невелико. Всего три километра в длину и метров шестьсот в самом широком месте. До войны о нем знали только любители отдыха в горах да местные жители. Во время войны две небольших гостиницы для туристов и две виллы, принадлежавшие частным лицам из Вены, были заняты сотрудниками испытательной станции военно-морского флота, переведенной сюда из германского города Киль. После войны о взорванной эсэсовцами базе и станции забыли. И только осенью 1963 года на страницах газет Австрии, Англии, Чехословакии и Советского Союза впервые появилось короткое слово — Топлиц. В газетных статьях оно сразу же приобрело зловещий оттенок. Может быть, оттого, что рядом с озером находились горы с мрачным названием — Мертвые. А может быть, и оттого, что при первой же попытке спуститься к таинственным ящикам с аквалангом погиб молодой западногерманский спортсмен Эгнер.

19 января 1964 года в московской газете «Гудок» было опубликовано письмо Ивана Парфеновича Волкова, работника строительного управления города Днепропетровска.

Вот что он рассказал:

«Мне сейчас 39 лет. Сам я житель города Клинцы Брянской области. В марте 1942 года за принадлежность к подпольной молодежной организации был схвачен немцами и отправлен в Германию.

В 1943 году, после неоднократных побегов из различных концлагерей, меня под номером 59793 отправили в лагерь смерти Заксенхаузен. Там я попал в так называемую команду «Бомбозухен», которую составляли из наиболее сильных физически узников. Мы были настоящей командой смертников, потому что занимались поиском невзорвавшихся бомб, падавших на Берлин…

Позже мы вывозили архивы из Потсдамской тюрьмы и Дортмундского криминала, а также из здания рейхстага…

В конце войны машины под строгой охраной шли преимущественно на юг — в Альпы. В одну из таких поездок, находясь ночью в каком-то селении, я заметил дорожную табличку с надписью и стрелкой: «Топлицзее». Когда машины подошли к озеру, нас заставили грузить ящики в лодки. Когда лодки вернулись, в них были одни лишь солдаты — заключенные исчезли. Они исчезали и в следующие рейсы. Мой знакомый по лагерю немецкий антифашист Рихард предупредил меня, что нас всех собираются уничтожить. Рихард помог мне попасть в партию узников, которую отправляли на секретные подземные работы. Так мне удалось спастись…»

А крестьянин Вильгельм Нагель из той же деревушки Гессл, где жил Ханнес Штекль, рассказал корреспонденту одной венской газеты:

«Прошло два дня, как из наших мест убрались нацисты. И вдруг заявляются сюда американцы на двух легких военных машинах. Капитан ихний неплохо говорит по-немецки. Вызывает, значит, он меня из дому и просит показать то место, где происходила эта возня с ящиками. Я, конечно, показал. У нас в деревне каждый мальчишка знал про ящики. У американцев в машинах оказались и водолазы, и лодки надувные, и резиновые плоты. Спустили они их на озеро. Да недолго оставались их парни под водой. Там, внизу, рассказывали они, совсем как в джунглях, сплошная неразбериха — затонувшие стволы деревьев лежали вдоль и поперек, спускаться дальше опасно, потому что плавают они на половинной глубине и у озера получается как бы двойное дно. Тут офицер дает всему делу отбой: мол, вернутся они сюда потом, с настоящими моряками и морским водолазным имуществом. Только так они больше и не вернулись. Зато объявились англичане, тоже хотели разгадать эту чертовщину с ящиками, но до дна так и не добрались…»

А между тем, если бы они даже и добрались до дна или выловили бы один из тех ящиков, что видел Ханнес, они все равно не нашли бы ничего, кроме фальшивых денег, деталей ракет и морских торпед и, на удачный конец, может быть, золотых слитков.

Самое главное совершенно случайно оказалось в руках австрийского партизана и коммуниста Эрвина Хаммера. Он сдержал свое слово. Документы из черного портфеля с молниями попали куда надо. Их внимательно изучили. И весь мир узнал о тайных операциях «черного фронта». И прежде всего о «К-людях», или «неграх» фашистского абвера [7] Абвер — контрразведка. .

Это началось 6 марта 1944 года.

На базу немецких подводных лодок в итальянской гавани Пола явился связной. Он разыскивал обер-лейтенанта морской службы Ханно Крига.

Связного проводили в офицерское общежитие, и здесь он вручил Кригу телеграмму с пометкой «молния».

— Распечатаете наедине, — предупредил связной.