Николай Внуков - Когда гремели пушки

Знаете, как внезапные проверки караулов проводятся? Вот то-то и главное, что внезапно! К тому же, как правило, ночью. Да еще и погода выбирается самая паршивая: дождь, туман, снегопад какой-нибудь…

Тогда как раз вьюга была.

То, что майор Дульников был командир строгий, дотошный, — это вы уже знаете. А проверять несение караульной службы было у него просто любимым делом. Взял он тогда начальника караулов, и пошли они по постам.

Стоит Киреев и видит вдруг сквозь снег: идут двое. Кто такие? До смены еще рано. Да и не двое должны прийти, а четверо: разводящий и трое часовых. А тут двое… Конечно, забеспокоишься! Полк хоть и не на фронте, а все равно в прифронтовой полосе стоит, мало ли каких диверсантов подослать могут! Взорвать бензосклады.

Щелкнул Киреев затвором и кричит:

— Стой! Кто идет?

В ответ ни звука. Только вьюга гудит.

— Стой! — опять кричит. — Кто идет?

Он им: «Стой!» — а они идут.

— Стой! Стрелять буду!

А они идут. Сквозь снег видно: две тени. Все ближе, ближе.

Крикнул Киреев еще раз: «Стрелять буду!» — да и выпалил. В воздух, разумеется. Предупреждающий выстрел дал.

Тени остановились. И даже вроде попятились.

«Удрать хотят, — подумал Киреев. — Ну уж это не выйдет».

«Трах-бабах!»

Тени — хлоп в снег — и лежат.

— Эй! — слышит. — Отставить! Прекратить стрельбу!

Киреев на заячьей своей ушанке тесемочки развязал, в оба уха слушает. Прекратить? Сдаются, что ли? А как же их в плен брать? С поста-то уходить нельзя! Прикинул все и снова кричит:

— Не вставать! Лежать! Стрелять буду!

Вовсю кричит.

Только это ему кажется, что вовсю. На самом-то деле в двух шагах ничего не слышно. Тени так и решили, наверное, что часовой все понял, можно подниматься. Зашевелились. На корточки встали. А тут снова:

«Ба-бах!» — поверх их голов.

Ну, что оставалось майору делать? Так и лежал в снегу рядом с начальником караула. До тех пор, пока на выстрелы разводящий с тремя бойцами не прибежал.

Киреева потом в штаб вызывали. Пришлось ему письменно на листочке все объяснять. Два часа писал, устал даже.

А вскоре и формирование закончилось, полк поехал на передовую.

И прямо в наступление. Бои тогда уже на территории врага шли, в Восточной Пруссии. Тяжелые были бои. Фашисты такую оборону построили, что не вдруг прорвешь. Умение воевать тут большое требовалось.

Командиры наши к этому времени, верно, здорово воевать научились. А вот солдаты в полку, как на грех, все новобранцы! 1925 года рождения. Таких, как Шептало, на всю роту было раз, два — и обчелся.

Да и убыль пошла — никуда не денешься, война ведь. В первый же день боев командира роты в госпиталь отправили. Командир киреевского взвода роту принял, вместо себя старшину оставил. Старшины — они ведь такие: все умеют. И обмундированием обеспечивать, и командовать боем, если доведется.

Киреева тоже хотели командиром отделения поставить — по опыту службы, да вспомнили, какой у этого Шептало «командирский» голос, и другого назначили. А его — связисту помогать.

В наступлении связь — самый важнейший участок. Все управление боем на ней лежит. Оборвись связь — худо придется. Воевать-то, конечно, каждая рота все равно будет старательно, да ведь на свой страх и риск куда продвигаться? куда поворачивать? что прикрывать? кого поддерживать? Без связи разброд получится, а не наступление. Поэтому связистов и берегли пуще глаза. Поэтому и Киреева в помощники к связисту назначили: прикрывать в бою, помогать катушки с проводами таскать.

Только больно уж отчаянный ему напарник попался: молодой, неосторожный. В наступлении связь должна сразу за ротой следовать, а он чуть не впереди всех со своими катушками! Хоть за провод его держи, чтобы первым в Кенигсберг не умчался. Один раз так даже впереди танков оказались. Выскочил где-то по флангу роты и Киреева с собой утащил.

Залезли в воронку, оглянулись — мать честная! — свои же танки на них наступают. Бьют, правда, не в них — туда, дальше, где немецкие орудия отстреливаются. Зато снарядов над головами — что пчел на пасеке: свои, чужие, свистят, шипят…

Киреев тоже шипит.

— Балда ты, — шипит, — куда упер? Роту без связи оставил. Вдруг ротный генералу понадобится? Как ты ему трубку дашь?

Связист не слушает. Привык уже к Кирееву: все равно ничего у него не разберешь. В таком-то грохоте. Сам вовсю в трубку кричит:

— Ласточка! Ласточка! Я — Лебедь! Тут у кустов орудие противотанковое. Скажи там, чтобы левее дали.