П. Карев - Экспедиционный корпус

Находясь в одном окопе, Кондрашев и Крюков возобновили разговор о побеге. Некоторые солдаты предлагали подождать, рассчитывая получше ознакомиться с местностью и наметить путь перехода к красным. После долгих споров все согласились с предложением о переходе фронта в два часа ночи.

Об этом сообщили сорока солдатам первой роты, участвовавшим в заговоре. Предупредить о побеге другие роты не удалось, так как взводные командиры запретили хождение по окопам.

После полуночи взводные, сделав последний обход, ушли на отдых. На линии никто из начальства больше не показывался. Вокруг было тихо.

Осмотревшись и прислушавшись к ночной тишине, Кондрашев толкнул Крюкова и тихо сказал: «Пошли!»

Солдаты начали бесшумно выбираться из окопов. Они осторожно проползли сотню шагов, не теряя друг друга из виду, и остановились. Убедившись еще раз, что кругом спокойно, они встали и пошли вперед, прислушиваясь к каждому звуку.

Опасность преследования миновала. Теперь перед беглецами встал вопрос, как лучше и безопаснее подойти к расположению красных войск, чтобы не понести ненужных потерь. Было решено итти дальше и в случае стрельбы ложиться на землю и ждать до рассвета. В безмолвной тишине солдаты прошли около двух километров, но красных войск не было. Им уже казалось, что они сбились с пути и идут не туда, куда надо. Вдруг совсем недалеко раздался оглушительный свист и за ним окрик:

– Кто идет?

– Свои! – радостно отозвались перебежчики..

– Какой части? – спросили из темноты.

– Перебежчики от белых.

– Оружие есть?

– Есть.

– Клади на землю и проходи вперед.

Солдаты сложили винтовки и подсумки с патронами и один за другим пошли вперед, откуда слышался разговор красноармейцев.

– Сколько вас всех перешло? – спросил человек в кожаной куртке, с маузером.

– Сорок два, – ответил Кондрашев.

– Все с оружием?

– Да, с английскими винтовками, – сообщил Кондрашев.

Куртинцев повели в штаб дивизии, где их подробно расспросили, кто они и что их заставило убежать от белых. После этого все они были отпущены по домам. Им дали литеры для бесплатного проезда по железной дороге до ближайшей к месту жительства станции.

Белогвардейские офицеры, посланные в Африку, свое задание выполняли аккуратно. Через несколько дней после первой партии была отправлена в Россию еще тысяча ля-куртинцев. С этим батальоном ехали три подпрапорщика и один офицер, бывшие ранее на французском фронте.

На судне начальство вело себя вызывающе, придиралось к солдатам на каждом шагу. Ля-куртпнцам это не понравилось, они начали протестовать. Однажды подпрапорщик ударил солдата за то, что тот не козырнул ему. На помощь подбежали товарищи.

– Брось бить, сволочь! – закричал один солдат.

– Кто сволочь? – рассвирепел подпрапорщик и кинулся на говорившего, но был сбит с ног подошедшим сзади солдатом Ковалем.

– Бей шкуру! – закричал Коваль и, схватив подпрапорщика, бросил в самую гущу собравшихся ля-куртинцев.

Избитого оставили на палубе, и все разошлись по местам.

Коваля вызвали в каюту офицера. После допроса офицер распорядился посадить его под арест. Через час Коваль выбил дверь помещения, где он сидел, и ушел в роту. Его снова потребовали к офицеру, но он отказался и заявил:

– Если я нужен, пусть он сам придет сюда.

Через несколько минут офицер в сопровождении трех подпрапорщиков, вооруженных шашками и наганами, вышел из каюты и приказал привести Коваля. Солдаты не выполнили приказания. Офицер выстрелил вверх, но и это не подействовало.

– Последний раз требую выдачи Коваля или откроем огонь! – закричал офицер.

– Попробуй!

Раздалось четыре выстрела, которыми был убит один солдат и ранены двое. Солдаты разоружили офицеров, избили и выбросили за борт.

Возле Константинополя судно было встречено миноносцами, которые проводили транспорт до одесского порта. Здесь ля- куртинцев высадили и под конвоем увели в город.

Спустя некоторое время больше половины солдат было расстреляно, а остальных присудили к тюремному заключению и каторжным работам. Очень многим удалось бежать и пробраться на родину.

Таким образом ни первый, нп второй транспорты не только не оказали никакой помощи белым, но, наоборот, причинили им много хлопот. Поэтому третий транспорт белогвардейское командование решило отправить в Россию не из Африки, а из Франции, включив в него кроме ля-куртинцев еще и отряд фельтенцев.