П. Карев - Экспедиционный корпус

– Такие жалобы, – сказал он, – может писать самый паршивый солдат. От таких солдат нечего ждать хорошего, их нужно гнать из учебной команды. А за эту жалобу, – обратился Сытин к фельдфебелю, – ты покажи им, где раки зимуют…

И Авдонин показал. Если гонял бегом, то каждый раз больше прежнего. Ночные тревоги проводил чаще, – случалось, одну сделает в час ночи, а другую – в три-четыре часа утра.

Мы мечтали о возвращении в свои роты.

Наконец настал долгожданный день выпускного экзамена. Казарма была вымыта и вычищена. Приехал командир батальона генерал Лебедев. Экзаменовали сначала по теории, потом в обстановке полевых тактических занятий. Все сто двадцать человек испытания выдержали.

Я снова в третьей роте. Командиром ее, как и раньше, прапорщик Смирнов, а фельдфебелем – все тот же Петр Филиппович Сорока. Помещалась рота в другом здании – на Вокзальной улице, в бывшей школе.

Поздравив с успешным окончанием учебной команды, фельдфебель распределил нас по взводам и отделениям. Мы с Митиным остались в первом взводе. В июле после проверки наших знаний нас произвели в ефрейторы, а в сентябре – в младшие унтер-офицеры.

После отправки на фронт очередных маршевых рот в ноябре к нам прибыло пополнение из ратников ополчения Орловской и Курской губерний. Люди хорошие, серьезные, заниматься с ними было легко. Унтер-офицеры меньше тянули ополченцев, а некоторые проявляли даже уважение к «старичкам».

Из унтер-офицеров нашей роты особенно запомнился Непоклонов, вернее – история, связанная с его именем.

Это был человек, настроенный анархически. С начальством часто вступал в пререкания. При встречах на улице с офицерами старался не отдавать чести, избегал становиться во фронт даже перед начальником гарнизона генералом Фиалковским.

Фиалковского весь Кузнецк боялся. Если во время его проезда по городу какой-нибудь солдат не отдавал ему чести, генерал останавливал его и, узнав, какой части, приказывал бежать за пролеткой или санками, в которые был запряжен чистокровный рысак. Если провинившийся поспевал бежать за рысаком вплоть до канцелярии батальона, то наказание этим ограничивалось; если солдат отставал, генерал останавливал кучера и, подождав солдата, приказывал ему доложить своему ротному командиру, что он, Фиалковский, ставит провинившегося на два или на четыре часа под винтовку…

Не проходило дня, чтобы Фиалковский кого-либо не наказал. Одевался он скромно, как простой солдат, носил погоны защитного цвета. Молодые солдаты, не знавшие его в лицо, часто принимали генерала за своего брата рядового и не отдавали чести.

Однажды Непоклонов встретил Фиалковского на улице и, как обычно, прошел мимо, не встал во фронт. Генерал тотчас же приказал кучеру повернуть рысака и догнать солдата. Когда кучер окликнул Непоклонова, тот бросился бежать. Генерал за ним. Непоклонов добежал до угла, где помещался трактир, нырнул туда и стал в тамбуре меж дверями. Увидев, куда скрылся солдат, генерал остановил рысака и вошел в трактир. Двери отворялись внутрь. Открыв первую, Фиалковский прикрыл ею Непоклонова и не заметил его.

Непоклонов спокойно вышел на улицу и сказал генеральскому кучеру:

– Его превосходительство приказал мне сейчас же съездить в батальонную канцелярию и вызвать сюда адъютанта.

Кучер расправил вожжи, и через две-три минуты Непоклонов уже выходил из санок около батальонной канцелярии. Велев кучеру ждать адъютанта, он скрылся во дворе канцелярии, затем пришел в свою роту.

Генерал, не найдя Непоклонова в трактире, набросился на буфетчика, требуя сказать, куда девался только что вошедший солдат. Буфетчик, узнав, с кем имеет дело, перепугался. Он божился, уверял, что никакого солдата в трактире не было и вообще нижние чины к нему не заходят. Генерал тонал ногами, кричал, грозил арестом. И только когда несколько посетителей подтвердили слова буфетчика, Фиалковский успокоился и вышел.

Рысака около трактира не было. Посмотрев по сторонам и обождав немного, генерал тихонько поплелся пешком к батальонной канцелярии. Он увидел своего кучера, восседавшего на козлах.

– Ты, болван, что здесь стоишь? – закричал Фиалковский.

Кучер растерялся.

– Я, ваше превосходительство… по вашему приказанию… унтер-офицер сказал ехать…

– Куда ехать, зачем ехать? – горячился генерал.

– Ехать за адъютантом в канцелярию, ваше превосходительство.

– В какую канцелярию, какой унтер?! Расскажи толком! – зарычал Фиалковский.