Виктор Кондратенко - Полюшко-поле

Жуков слушал, слегка склонив набок бритую голову. Пуркаев всматривался в лица членов Военного совета, голос его звучал резко:

— Наши механизированные корпуса вынуждены совершить четырехсоткилометровые и двухсоткилометровые броски. Вражеские воздушные разведчики обнаружат такое крупное передвижение войск. Бомбежка походных колонн замедлит график форсированного марша. Корпуса выйдут на исходные позиции в разные сроки, и нанести согласованный удар, обрушиться на противника всеми силами одновременно, подобно лавине, мы не сможем. Как только наступит утро, немцы попытаются выйти на оперативный простор. Они заставят нас в разных местах закрывать опасные бреши. Это ослабит наш ударный кулак. — И он тут же предложил: — Давайте перейдем к оборонительному сражению и на выгодных рубежах перемелем технику и живую силу врага.

— А что думает командующий фронтом? — спросил Жуков.

— Обстановка сложилась тяжелая, и все-таки надо бить с юга и севера под самый корень вражеского клина, — как всегда, негромко, но отчетливо сказал Кирпонос. — Медлить нельзя. Пока мы подтянем главные силы, механизированный корпус генерала Карпезо пойдет на выручку дивизии Сущего. Двадцать второй мехкорпус генерала Кондрусева поддержит дивизию Алябушева. В окружении ведут бои многие гарнизоны дотов и пограничные заставы, они тоже ожидают подмоги. — Кирпонос повернулся к Пуркаеву: — Максим Алексеевич, я не отвергаю оборону, но сейчас важнее контрудар.

— Наступать! Этого требует и директива наркома. Никаких колебаний, — сказал с места член Военного совета корпусной комиссар Вашугин.

Поднялся начальник артиллерии генерал-лейтенант Парсегов:

— Мы сейчас не сможем насытить достаточным количеством артиллерии выгодные для нас рубежи. Если немцы прорвутся, то они выйдут на тылы Юго-Западного фронта. В этой ситуации лучшая оборона — все-таки наступление.

Выслушав генералов, Жуков сказал:

— Контрудар механизированных корпусов против танковых клиньев врага — единственно правильное решение. Я предлагаю вам, товарищ Кирпонос, дать предварительный приказ командирам механизированных корпусов и поддержать их действия всей авиацией фронта.

— Я ставлю Потапову и Музыченко боевую задачу. В чем ее суть? — Кирпонос обвел всех присутствующих взглядом и пояснил: — Командармы должны не только остановить немцев, но и своими стойкими действиями помочь штабу фронта развернуть мехкорпуса. Дальше… Для разгрома вражеских танковых клиньев я решил создать две ударные группировки: северную — в районе Луцка; южную — в районе Броды. Наступать двадцать пятого июня в девять часов утра в общем направлении на Сокаль.

Под рукой у начштаба, словно сухарь, хрустнул опустевший папиросный коробок. Пуркаев очинил над пепельницей толстый красно-синий карандаш.

— Ну что же… Я солдат, — проронил он.

После совещания Кирпонос до самой зари курил папиросу за папиросой и, стараясь проникнуть в ход событий, почти не отрывался от разложенной на столе оперативной карты. В эту ночь он мог по достоинству оценить удивительную выдержку и распорядительность Пуркаева. Его организаторские способности счастливо сочетались с энергией неутомимого начальника оперативного отдела полковника Баграмяна. Штабные офицеры быстро уточнили график марша, наметили маршруты и районы развертывания механизированных корпусов. Сложная работа прошла без лишней нервозности и суеты.

Командующий слышал, как за окном, пофыркивая моторами, уносились в ночь легковушки связных. Посланцы штаба спешили доставить в корпуса и дивизии срочные пакеты. Ночная дорога таила засады диверсантов — предательский выстрел из-за угла и автоматные очереди из высоких хлебов. Жив?! Не ранен… Вперед! И снова пофыркивает мотор на глухой проселочной дороге. К сердцу офицера прижат пакет, который должен изменить обстановку на фронте.

Кирпонос не сомневался в успехе контрудара. Он верил: мехкорпуса разобьют вероломного противника и прежнее положение на государственной границе будет восстановлено. Но командующий еще не имел точных данных о силе врага, она пока выяснялась. Он не знал, что за спиной двадцати пяти наступающих немецких дивизий стояли наготове двенадцать резервных, специально предназначенных вермахтом для захвата Украины и Кавказа.

Кирпонос прилег на диван, немного подремал и, поборов сон, вскочил, принялся созваниваться с командармами. «Юнкерсы» продолжали бомбить, телеграфные переговоры часто прерывались. Из коротких фраз командующему удалось выяснить: корпус генерала Карпезо уже вел бой на широком фронте и для намеченного контрудара имел в резерве только одну дивизию. Командарм Пятой армии генерал Потапов вынужден был передовым отрядом механизированного корпуса Кондрусева прийти на помощь окруженной стрелковой дивизии Алябушева и прикрыть луцкое шоссе. Оперативная обстановка обострялась, она вносила свои поправки, в план контрнаступления. Это ясно видел Кирпонос.