— Пожалуйте-спасибо-наздоровье!
Задрожали китайцы от испуга, думали, русские поселенцы пришли, сейчас честью вон отсюда попросят, с исконной земли, а кабаргу вместе с женьшенем за так отберут, за общее мерси и в счет русского гостеприимства. Но пригляделись повнимательнее — видят, человек желтой жизни, глаза узкие, морда приплюснутая. Может, удэге или гольд какой-нибудь, а то и японец приплутал откуда, уму-разуму пришел учить, как при государе-императоре было… Но потом слово за слово — поняли, что перед ними их же брат ходя, обрадовались до смерти.
Посадили на почетное место, стали кормить, про жизнь расспрашивать.
— Можно, — говорит ходя. — Живу как маньчжурский император, предатель китайского народа Пу И. Русские меня уважают и троекратное коутоу мне каждое утро делают. А я их тоже не обижаю, даю жить спокойно.
После этого ходя им рассказал про гаолян и про водку из него.
— Что же ты русским не продаешь? — спрашивают ходю хитростные китайцы.
— Русский человек вино пить не может, у него для этого организм слабый — только спирт неразбавленный принимает, — отвечает им Василий. — Так что вот поэтому пришел к вам.
Китайцы очень были довольны, что можно купить гаоляна прямо здесь, не отходя далеко. Ударили они с ходей по рукам, и ходя двинул обратно в поселок, готовить товар.
Тем временем приятель ходин, Колька Лютый, протрезвился, пошел ходю проведать — глядь, нет ходи, одни только головешки горелые вместо него грудой. Ужаснулся Колька, бросился к головешкам, на колени пал, копает, как барсук, тело ходино ищет, череп, какую ни то косточку завалящую. Нет ничего, прогорел, видно, ходя начисто, а кости лисы растащили.
Не помня себя бросился Колька к рынде пожарной, которая в центре поселка висела, стал в нее бить, народ скликать на сходку — а сам дрожит, слезы по небритой роже ползут, и только выкрикивает сиплым голосом:
— Люди добрые, убили ходю! Убили и сожгли!
Весь народ оцепенел от ужаса: как — убили? Кто? За что?
Но тут, на счастье, появился староста дед Андрон. Он сразу все понял и народ успокоил: жив ходя и здоров, пошел к своим на охотничью фанзу. А сгорел только дом ходи да гаолян его, в поте лица на водку пророщенный.
— Как сгорел? — закричал Колька. — С чего ему гореть? Не сгорел, стало быть, а сожгли!
Отпихнул он в сторону старосту, рванул на себе грязную пожеванную рубаху, обнажил душу христианскую, поросшую мелким курчавым волосом, заревел в голос:
— Что же вы сделали, собаки? Это ж его последнее имение, больше ничего у косого нет. На голодную смерть, выходит, китаезу обрекли!
И вдруг сорвался, заплакал, держась за лицо, зашатался от позора и горя. Все селяне, сколько их ни случилось, помрачнели, глаза опустили, всем стыдно сделалось до невыносимости. Но вышла вперед неизвестно чья жена тетка Рыбиха, заговорила о чужом китайце разумно, расчетливо, без глупой жалости и постороннего стыда.
— Ништо, — сказала, — не помрет. В Амуре кета, горбуша, в лесу — тигр, кабан, изюбрь. Будет охотиться, как ни то перебьется.
— Может, и не перебьется, — хмуро сказал лучший в поселке охотник Евстафий, одним выстрелом бивший в глаз и белку, и медведя, и любое существо во Вселенной. — Это тебе, тетка Рыбиха, хорошо на тигра с голыми руками ходить, а из китая охотник неважный, у них жила слабая, им только кабаргу да мышь меховую тиранить можно.
— У самого тебя жила слабая! — крикнула в ответ Рыбиха, чрезвычайно обиженная сравнением с диким и вонючим тигром. — Кто амбар поджег, вот чего лучше скажи?!
Весь народ стал переглядываться между собой, но никто не признался.
А Колька все свое талдычит:
— Вот попомните, люди добрые, отвечать придется за паскудные ваши против ходи бесчинства…
Эта мысль никому не понравилась, посмурнел народ. Тут даже дядя Григорий — огромный, как молодая ель, и такой же глупый — не выдержал.
— Да перед кем отвечать? — загудел. — Надоел ты со своим ходей узкоглазым! Что он нам сделает?
— Начальству будет жалиться, — предсказала бабка Волосатиха, черная, криворотая, страшная — колдунья и ворожея на чужих хлебах. — Урядника пришлют, запорют до смерти.
— Ничего не запорют, — возразил охотник Евстафий, с одного выстрела бивший в глаз любое существо на земле. — Теперь новая власть, они сразу расстреливают.
— Новая власть до нас еще не дошла.
— Дойдет — поздно будет…
И тут старая ведьма Волосатиха сказала вещь, которую задним умом все чувствовали, но подумать боялись.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу