Виктор Шепило - Ночь на площади искусств

— Я постарше. Восемьсот тридцать седьмого, — все еще вытирался платком Траурный, — Удивительное дело, по сто пятьдесят лет оттрубили и словом не перемолвились. Действовали, как теперь говорят, в разных сферах обслуживания.

— Не стану возражать, — кивнул Свадебный, — Я вообще с большей радостью соглашаюсь, нежели спорю. Волею судьбы я счастливый жених. А вы кто? Вечный покойник?

Свадебный марш подмигнул и даже слегка хихикнул. Траурный прошелся по комнате, сжимая кулаки. Теперь уже скрипели оба его ботинка.

— Вас что-то не устраивает? — поинтересовался Свадебный.

— Да. И весьма. Мне не понравилось ваше хихиканье и то, как вы произнесли «вечный покойник». Свысока, надменно, глядя со своего завидного жениховского трона. Говорят, наши великие создатели вложили в нас свои высокие чувства. Я и раньше сомневался, какие такие высокие чувства могут быть у женихов?.. Ну и у невест. Они не высокие, они попросту жениховские. Сиречь похотливые и фальшивые. В свадьбах вообще много позерства и притворства.

— Вы обозлены. Я не хотел вас ни оскорбить, ни обидеть.

— Я оскорблен не вами, а вековым неуважением к себе. Со дня моего появления на свет меня все боятся. Даже мой создатель относился ко мне с предубеждением — и без повода исполнял крайне неохотно. Играть меня вне траурных процессий считалось — да и теперь считается — дурным тоном. Мало того, я являюсь чуть ли не музыкальной эмблемой смерти. Ее позывным. Разве это возможно выносить столетиями?.. Проклятие, какая тут духота! Или в самом деле новый переплет жмет?

Свадебный марш улыбнулся и комически развел руками:

— А вы как хотели? Смерть и ваша милость в людском сознании слились воедино. И зачем им торопиться в мир иной, если и здесь хорошо?

— Вам более ста пятидесяти лет, а ума — как у двадцатипятилетнего, — не унимался Траурный марш, — Для вас возраст в четверть века оказался критическим. Вы мне напоминаете пустую, глупую полечку, которую выплясывают захмелевшие женихи, плешивые папаши невест и подгулявшие гости на сытый желудок. Даже стыдно слушать!

— А это уже похоже на оскорбление, милейший, но угрюмый Си бемоль минор!

— Если бы вы, галантнейший и лучезарнейший До мажор, проникли в сущность бытия и хотя бы одним тактом, одним знаком альтерации, одной четвертной паузой задумались над противоречиями человеческой жизни, то поняли бы — как ни веселы наши свадьбы, а жизнь по своей сути всегда трагична, ибо не вечна! От молодости и радости неизбежен путь к болезням и дряхлению. Радость ушла… Какой смысл в продолжении существования? Словом, я честнее, чем вы! Вы — искуситель, а я — избавитель! Но я устал! Устал! О, если бы явился в мир некий сочинитель, способный создать плач скорби, способный заменить меня в траурных процессиях!

Свадебный марш тоже начал волноваться. Белоснежное жабо съехало набок. Монокль то и дело выпадал. Он спешно протирал его и вставлял в свой небесной голубизны правый глаз.

— Я не хочу на вас обижаться! Слышите! Мне это стоит большого труда, но я на вас не обижаюсь. Что хотите, говорите, а я не обижусь, и вот почему: все свои долгие годы я прожил, не зная горя, а вы — не зная радости. Вам доставалось как никому в нашем музыкальном мире, — Свадебный подошел к Траурному и вдруг крепко обнял его, — И будет доставаться. И все-таки: гавоты и галопы, краковяки и менуэты исчезли или остались в редком концертном исполнении, а вы изо дня в день исполняете свой долг — действительно при любой погоде. Вы вечны! Вы умрете только тогда, когда люди перестанут умирать, а этого не может быть никогда. Значит, вы только и бессмертны.

— А вы?

— Мир переменчив, — усмехнулся Свадебный, — Вполне возможно, что люди скоро перестанут торжественно отмечать свадьбы или вообще регистрировать браки. А еще через сто пятьдесят лет? А вот умирать, как ни ухищряйся, придется. Статистика подтвердит: сто процентов из ста.

Траурный согласно кивнул.

— Однако же, — продолжал Свадебный, — именно из-за этой безысходности в земной жизни необходимы всплески радости. Опять же, свадьба означает зарождение новой жизни. Я начну — вы подхватите. А значит, мы оба бессмертны и на сей день самые необходимые, с чем вас и поздравляю.

Свадебный протер свой монокль, немного помолчал, видимо, ожидая возражений, и наконец решился добавить:

— Честно говоря, я тоже устал.

— От чего же?

— От вечных празднеств, которые так же утомительны, как вечная скорбь. Я тоже жду, когда явится великий сочинитель и напишет великое произведение, которое сможет заменить меня. А я мечтаю о приличном вознаграждении и праве на отдых. Поселиться бы в уютном адриатическом городке: солнце полезно для моих костей. Тишина, умеренная влага, диета — и никаких вин, коктейлей, крепких коньяков и шампанского. Скорей бы… А вы все еще жаждете популярности, признания с аплодисментами и литаврами?