Данила Врангель - Мышеловка на Эвересте (СИ)

— Задумывался.

— Могу сказать, что их автор почти в единственном числе.

— А это как?

— Это коммуникативная цепочка нескольких умов, которые личный разум отключают и, в какой-то степени, становятся одним целым.

— Жуют пейот?

— Некоторые думают, что ЛСД-25. Да, и жуют пейот, и курят траву, и варят мухоморы. Химия тела. А что тут такого?

— Да, в общем-то, ничего, - несколько относительно проговорил представитель и снова закурил. - Химия тела дело такое.

— В этой химии главное не перекрыть дорогу эндорфинам.

— Да я в курсе.

— Поэтому мухоморы даже полезны для здоровья.

— Да что вы говорите.

— Психического.

— Ну, тогда возможно.

— Про это ещё Кастанеда намекал, но его намёки неправильно поняли.

— Я не понял Кастанеду вообще, - сказал представитель. - Прочёл как-то одну его книгу про путешествие в никуда.

— Кастанеда понял реально то, что до него ощущали многие.

— И что же это такое?

— Есть вещи, которые разрушаются при их озвучивании и, так сказать, воплощении в поле описанных мыслеформ. И он молча пытался их озвучить, надеясь не уничтожить в пламени слов. Поняли не все.

«Мистерии египетской любовницы»

Мягкий свет лился из арочных окон, располагая к спокойному созерцанию персидских ковров и миниатюр фламандских мастеров, расположенных в интерьере кабинета, отделанного красным дубом и карельской березой, чеканно впечатанной в брусчатку паркета орнаментом магических символов масонских эзотерических пассажей.

— Я даже не думала, что смогу с тобой побеседовать в такой обстановке, - сказала она и мягко улыбнулась. Спросила:

— Это не страшно?

— Ты меня спрашиваешь про страх? - Откинулся в кресле и с любопытством стал смотреть на собеседницу. Добавил: - Не перестаю тебе удивляться. Ты же сама себе устраиваешь экстрим, а потом невинно задаешь подобные вопросы.

— Ну, не совсем я. В данный момент в этом кабинете ты. Я просто журналистка. Без аккредитации и права интервью. Да, как ты отнесешься к тому, чтобы все же дать интервью представителю читателей литературного ресурса? Без права публикации. На частной основе дружеских отношений.

— Прекрати. Тебе ничего давать не стоит. Ты возьмешь сама. Выпьешь?

— Опять абсент?

— Что пожелаешь.

— Давай абсент. Не будем менять привычки. После некоторых событий я решила придерживаться традиционной ориентации в жизни.

По кабинету мягким шелестом скользнула собака и легла на паркете возле камина. Стала вслушиваться в беседу.

— Ты всё цветешь, - проговорил он.

— А ты опять в заботах.

— Да! Я опять в заботах.

Окинул взглядом овал кабинета и сделал глоток напитка. Сказал:

— Ты оказалась права. На определенной высоте остается только дорога в никуда. Да... Да, да, да... Дорога в никуда и только в никуда...

Задумался и умолк.

— Что это с тобой?

— Да так, ничего. Здесь неуютно. Всё прослушивается. Всё контролируется. В такой паутине я ещё не был.

— Да пусть слушают. Я вообще люблю быть в центре внимания. И ты тоже, если добрался до этого кабинета.

Он хмуро смотрел на неё. Медленно сказал:

— Пойми правильно. Это рабство. Это даже не просто рабство, это элитарное рабство без права даже думать о побеге, а не то что совершить его.

— Я знаю, ты можешь говорить так же, как и я. А что стоит за словами - никто не знает.

Отхлебнул абсента. Сказал:

— Мне это напоминает скачку высокопородистых лошадей по дороге с мышеловкой в конце пути. Такая большая мышеловка для скакунов, которые понимают что они просто мыши, лишь оказавшись победителем забега. Мыши, не добежавшие до финала первыми, остаются породистыми и полными жизни существами, продолжающие мечтать о забеге. И если им повезет, они никогда не станут победителем.

— Ты интересно говоришь. Скачки породистых мышей. Что-то новенькое.

— Новенькое не сами скачки. Новенькое то, что всё это окончательно потеряло смысл в эпоху полного взаимного контроля всех над всеми. Если раньше мышь, добежавшая до финиша, могла как-то изменить структуру устройства своей норы, и это оправдывало забег, то сейчас вообще неведомо кто, точнее даже что, проводит забег, и с какой целью. Индийские мыши, китайские мыши, мыши еврейские, а также их многочисленные разновидности уже сами не понимают - кто, где, когда, зачем и почему и главное - для чего.

— А русские мыши что думают?

— Русские мыши пьют водку. Они нигде не участвуют. Но зато они нарисованы на флагах.

— Уже что-то.