Андрей Малыгин - Гонзаго

— Сидите, сидите, Альберт Альбертович, — энергично замахал рукой Гонзаго, — сюда никто и не войдет. Не удивляйтесь и не подумайте на что-то плохое, но я заранее побеспокоился, чтобы нам никто не мешал. Дело важное, лишние уши нам сейчас ни к чему.

Понукаров пожал плечами и снова опустился на место.

— Хорошо, я вас слушаю.

— Видите ли, — посерьезнел лицом пришедший, — хочу предупредить вас заранее, чтобы вы не удивлялись моим словам, какими бы странными они вам вначале ни показались. В общем, дело касается как раз сегодняшнего матча вашей команды с чемпионом страны «Спартаком», о чем вы сами только что недавно говорили.

— Все понятно. Вы хотите, чтобы мы проиграли, — ухмыльнувшись, потемнел лицом Понукаров, — договорная игра. При всем уважении к вашей громкой должности и положению должен заявить: я в такие игры не играю. Долг чести требует…

— О, мадонна! И правильно делаете, дорогой Альберт Альбертович, — нажимая на голос, перебил его Гонзаго, — вы не дали мне закончить изложение сути вопроса и желаете приписать как раз именно то, чего я совсем не хочу. Не спешите и дайте мне договорить. В том-то все и дело, уважаемый Альберт Альбертович, что я пришел, рассчитывая на ваши проверенные делом и временем честность и порядочность, с одним лишь желанием — помочь. Но не стану хитрить и буду искренним не до конца, если скажу, что совсем бескорыстно. Поэтому еще раз попрошу выслушать меня, не перебивая.

Он пристально посмотрел на Понукарова и продолжил:

— Не буду от вас скрывать, но у меня есть, если хотите, предчувствие, — он заговорил еще более вкрадчиво и раздельно, — и все основания предполагать, что сегодняшний матч закончится для вас плачевно. Да вы и сами так думаете. Вы крупно проиграете, а за этим последуют, тут уж не надо быть семи пядей во лбу, совсем не желанные в первую очередь для вас оргвыводы, в результате которых вы останетесь без работы. Да, как бы печально это ни звучало, но будет именно так. — При этих словах взгляд Понукарова еще больше потупился, а лицо побледнело. — Поверьте, Альберт Альбертович, как и вы, я этого искренне не хочу. Но, если ничего не предпринять, все случится точь-в-точь, как я и сказал.

— Но что же здесь можно предпринять? — не утерпел Понукаров. — Я не понимаю, что можно сделать, какие предпринять, как вы говорите, меры, чтобы этого не допустить. Я же не фокусник, не какой-нибудь чародей. Все, что в моих силах, я уже предпринял. Но что я могу поделать, если игроки «Спартака» действительно сильнее? На то они и чемпионы страны! И пока никто другой их тоже не может обыграть. А что же вы хотите от меня? Я просто не вижу выхода…

— Альберт Альбертович, чтобы этого не произошло, я хочу, чтобы вы приняли мое предложение и… выпустили на поле сегодня… всего минут за пятнадцать до конца матча одного моего паренька. Вы согласны? — тихо проговорил Гонзаго.

Понукаров отупело уставился на своего нового знакомого.

— Доктор, вы что, издеваетесь? Какого паренька? Да вы с ума сошли! Если бы вы сказали мне про старика Хоттабыча с его необычными способностями мага и колдуна, я бы еще подумал. Черт с ним со всем! Напоследок можно и почудить! Публику позабавить. Но вы говорите про какого-то непонятного паренька. Кто он такой? Новый Пеле, Гарринча, Круифф, Марадона или Роналдо, в конце концов? Доктор, я к вам со всем уважением, поверьте. Выслушал вас внимательно, но то, что вы мне предлагаете, чувствую — просто большая авантюра. Вы протежируете неизвестно кого в такой ответственной игре! И какие же здесь могут быть гарантии? А, скажите? — Он вскочил с места и стал ходить по комнате, размахивая руками. Лицо Понукарова раскраснелось. — Что, этот ваш протеже в одиночку сделает всю погоду? Так, может быть, его одного и выпустить на поле?.. Доктор, извините, искренне принимаю ваше сочувствие и желание мне помочь, но даже если бы я и пошел вам навстречу и согласился бы на этот безумный поступок, то результат бы все равно был предсказуем. Ведь вы же, надеюсь, знаете, что есть определенный порядок, игрок должен быть заявлен заранее. В противном случае команде зачтется техническое поражение. Да и как президенту клуба это все объяснить?! Нет, я этого сделать не могу! Да поймите же!.. В конце концов… это просто невозможно!

Пока Понукаров исторгал из себя этот крайне эмоциональный монолог, Гонзаго преспокойненько и терпеливо рассматривал узоры обоев напротив себя, потом достал из увесистой крупной барсетки две новеньких нераспечатанных пачки американских долларов и выложил их на стол.