Андрей Малыгин - Гонзаго

Равиковский продолжал изливать бурный поток предложений, а в то же самое время кот, внезапно перестав заигрывать с бабкиными ботами, успокоился и принялся, облизывая лапу и громко мурлыкая, старательно намывать гостей. Бабка же молча поднялась, подошла к столу и, не обращая никакого внимания на бушевавшего хозяина кабинета, определенно собралась забрать коробку с камеей.

Лицо Михаила Наумовича исказила гримаса отчаяния, глаза страшно испугались, а в голове у него кто-то надрывно и протестующе закричал: «Ну, уж нет! Невозможно! Это же никак невозможно! Это ни при каки-их обстоятельствах невозможно! Если уж не мне, то тогда и вообще никому-у-у!»

Он тут же, с ужасом наблюдая за действиями старухи, начал усиленно давить на сигнальную кнопку под крышкой стола.

Буквально еще через несколько мгновений в кабинет дружно влетели двое испуганных охранников, а Равиковский схватился руками за горло и, задыхаясь и багровея, прохрипел им:

— Срочно! Сейчас же! Звоните в милицию! Вызывайте! Задержите их! Это нельзя так оставить! Слышите, срочно, я вам говорю!

Он, завалившись опять в кресло, выхватил из кармана пиджака спасительный светлый баллончик и начал усиленно прыскать из него себе в рот. Из глаз его потекли крупные слезы.

Ольховская же укоризненно покачала головой.

— Напрасно. Ох, и напрасно же ты, милок, это все проделал. Чует мое старое сердце. Теперь у тебя начнутся большие неприятности…

Равиковский же, замахав на бабку рукой, еле слышно прохрипел:

— Ладно, ладно, не каркай, посмотрим. А вот у тебя, жадная сквалыга, они точно уже начались.

Буквально еще через какие-то минуты к магазину резво подкатил милицейский уазик с мигалкой. Из него шустро выскочили четверо вооруженных автоматчиков в бронежилетах и касках и бросились внутрь помещения. Прибывший отряд замыкал грузноватый офицер в подполковничьих погонах. Перед тем как войти внутрь магазина, он покрутил по сторонам головой, осмотрелся и, уверенно потянув рукой за входную дверь, тоже пропал из вида.

Время неумолимо летело вперед. Но, согласитесь, на то оно и время, дорогие читатели, чтобы, как определяют различные толковые философы и мыслители, беспрепятственно двигаться от прошлого к будущему через… совсем кратенькое настоящее.

И правильно. И как тут не согласиться, когда кажется, что иное событие вот только что произошло, только вот было настоящим, а мгновениями позже уже оказалось в категории безвозвратно ушедшего прошлого. Пока еще недалекого прошлого. Но, как вы понимаете, чем дальше, тем больше оно забывается и, естественно, искажается. А через некоторый промежуток времени и вовсе может утратиться, и тогда-то уж будет сложно с полной уверенностью утверждать, а было ли это событие на самом-то деле. Ну, а о разных там деталях и последствиях за давностью времени уж точно будет непросто вспоминать. А ведь эти самые детали, согласитесь, при фиксации фактов вещь наиважнейшая. Вот почему с незапамятных времен люди пытались с помощью письменных знаков по возможности зафиксировать произошедшие события для… так скажем… какой-либо пользы будущих поколений.

Ну и какова же эта польза, спросите вы? Да кто его знает, есть ли она и вообще-то, эта самая польза. Думаю, что в большей степени это делают для любознательности. Да, да. Это же очевидно. Иначе зачем? Ведь что произойдет в будущем, нам с вами, к великому сожалению, а может быть, и к радости, знать не дано. А вот что было в прошлом, узнать чрезвычайно хотелось бы. И как раз именно отсюда, от этой самой любознательности и родились многие современные науки. Такие как история, археология, культурология, языкознание и многие, многие другие. И все без исключения ведомства стараются фиксировать происходящие факты. На что у них даже и предписания строгие имеются. И надо признаться, что у некоторых организаций это здорово получается. А у некоторых — так не очень. И наша заботливая заступница-милиция здесь тоже не исключение. И я даже скажу, что для милиции это дело наипервейшее.

Вот, к примеру, случилось что-то из ряда вон выходящее, — ну, какое-нибудь безобразие, — и тут как тут появляется ответственное должностное лицо, которое непременно должно составить документик по определенной форме, называемый протоколом. И в этом самом протоколе подробнейшим образом, зафиксировав, изложить произошедшее безобразие или попытку совершения его со всеми нюансами и вытекающими последствиями. И чем зорче будет глаз и память у этого ответственного работника, и чем лучше будут способности к письменному изложению фактов, тем легче другим, заинтересованным лицам, будет восстановить и представить всю подробную картину случившегося. Ну, а если зрение и память, так скажем, не ахти какие, то тут такого можно понаписать и понавыдумывать, что потом, я извиняюсь, и сам черт не сможет разобраться, что же произошло в действительности. Как это часто и случается. Одни будут с уверенностью утверждать, что это, безусловно, имело место, а другие с пеной у рта доказывать, что подобных вещей ну ни в коем случае быть не могло. И в подтверждение своей позиции приводить очень солидные аргументы.