Ирвин Уэлш - Эйсид Хаус

— Да...

Этот чувак сделал выражение «мудозвон» просто излишним.

— Ну вот, я почти изложил тебе все, Брайан. Пока ты не изменишь свои идеи, свое поведение и одежду, тебе объявляется строгий выговор. Посмотри на себя. Выглядишь даже хуже, чем бомж. Я видел лучше одетых людей в трущобах.

— Послушайте. Вы говорите со мной как работодатель с подчиненным или как мужчина с мужчиной? Потому что если это первый вариант, то я считаю ваше поведение оскорбительным и дискриминационным, и я хочу, чтобы здесь присутствовал представитель профсоюза и стал свидетелем этого издевательства. Если вы говорите со мной как мужчина с мужчиной, то это уже более откровенно. Мы можем выйти на улицу и разрешить этот спор. Я не собираюсь выносить это дерьмо, — заключил я, вставая. — Если здесь больше нечего сказать, то я хотел бы пойти и сделать хоть какую-то работу.

Я оставил обосравшегося мудака у его стола с багровым лицом. Он пробормотал что-то о последних предупреждениях. Как много последних предупреждений можешь ты иметь? Я гордо прошествовал к своему рабочему месту и немного рассеялся, решая кроссворд NME. Я заслужил отдыха, вашу мать.

Под конец рабочего дня Мэй повезла меня к себе домой, то есть к ней и Десу. Милая пара с Честер-Ле-Стрит, Дюрхэм, в своем роде усыновившая меня. Мэй будет готовить знатный ужин, стеная по поводу моей худобы, а мы с Десом будем обсуждать футбол с банками Тетли Биттер. Он был великим фаном Ньюкастл Юнайтед и обожал говорить о Джеки Милберне, Бобби Митчелле, Мальколме МакДональде, Бобби Монкуре и о остальных.

Обычно очень расслабленная и непритязательная пара, они все тревожились и заботились обо мне, как будто я был их сыном.

— Куда пропал этот кот, — недовольно нахмурил брови Дес, — он никогда так долго не шлялся.

Я знал, что у них было четверо дочерей в возрасте между шестнадцатью и двадцатью двумя. Девушки всегда где-то гуляли, принимали наркотики, ходили в клубы, трахали парней, вообщем все то, что делают в таком возрасте все девушки с мало-мальскими мозгами. Одна из них ходила в Ministry of Sound, что было показательно. Именно она мне и нравилась, типа Нью Эйдж бикса, самая молоденькая, как я думал. На самом деле мне все они нравились. Впрочем, Дес и Мэй похоже совсем не волновались за них, главной заботой было благополучие их кота.

— А, вот и он! — воскликнул Дес, когда раздался шорох с черного хода на кухню, и важный, вечно недовольный, эгоистичный черный кот прошмыгнул через откидное окошечко. — Давай сюда, парень, сюда к огню! Ты должно быть замерз! Расскажи нам, где ты шлялся на этот раз? Ах ты похотливый разбойник!

Жратва было отменная и я вернулся к себе в квартиру под хмельком. Хорошо, когда желудок снова набит тяжелой пищей. А что еще лучше, понедельник подошел к концу. Муторный вторник, конечно, ублюдочный, но в среду станет получше. Мы все ходили в среду вечером в местный паб: я, Клифф, Даррен, Джерард, Эврил и Сандра. Хорошо жить в одной квартире с девушками! Они высоко держат марку по жилищным стандартам, ну, выше, чем они могли бы ее держать в каком-либо другом случае. Жилье было клевое, мы все большую часть времени преуспевали. Я подумал о Симми, чахнущим в Скраббс за кражу со взломом, и почувствовал себя из-за этого довольно приподнято. Я пытался не думать о ней, о Слепаке, о моей маме, о Шотландии. Мы все здесь принимали наркотики, но это было больше для отдыха, чем от безнадеги, и не определяло стиль жизни. Мы сидели в пабе по вечерам в среду и четверг, обсуждая в какие клубы, на какие концерты мы пойдем в уикэнд, и какие наркотики будем принимать.

Добравшись домой от Деса и Мэй, я прошел прямо в мою комнату. Я поставил кассету KLF и прилег на кровать, чувствуя себя чертовски довольным собой. Я думал о дочерях Деса и Мэй, затем о Гливисе, и твердо решил одолжить «стрелки» у Клиффа, чтобы отвязаться от этого носящего галстук говнюка с недоделанным пенисом.

Раздался стук в дверь и ко мне зашла Эврил. Я на самом деле не знал ее так хорошо, чтобы говорить наедине; она была гораздо более замкнутой, чем Сандра, хотя и достаточно приятной.

— Могу ли я с тобой немного поговорить? — спросила она.

— Конечно, присаживайся, — улыбнулся я.

В комнате стояло плетеное кресло. Мой дух взыграл пуще. Было совершенно очевидно, что она вынашивала в себе страсть ко мне и хотела меня трахнуть. Я должен был уловить эти вибрации раньше. Я улыбнулся еще шире и сделал мои влажные глаза более одухотворенными. Эта бедная девушка изнывала без любви, а я даже не заметил.