Сергей Жадан - Красный Элвис

— Мистер Баланеску?

— Да, слушаю вас.

— Я сегодня видел ваше выступление на площади.

— Вы живете в этом отеле?

— Да, я сегодня тоже принимал участие в открытии.

— Вы поете?

— Да. Хотя плохо. Но дело не в этом. Я просто хотел с вами познакомиться.

Надо ему еще что-нибудь сказать, привести какую-нибудь историю. Например, анекдот какой-нибудь этнический, он же, должно быть, румын или цыган, у нас же с ними много общего, он должен понимать наш юмор, какой-нибудь анекдот, например, про евреев, а если он сам — еврей? Если он никакой не Баланеску, если это фамилия жены, а он взял ее, чтобы спрятаться от нацистов и налоговой, все равно, я должен воспользоваться этой возможностью, потом локти кусать буду, он великий музыкант, такие люди, как он, всегда знают немного больше других, музыканты только снаружи такие тормоза, а внутри у них странные и неформатные комбинации мозгов, надо его разговорить, может, это мой шанс в этой жизни, может, он ее — эту жизнь — сейчас вообще изменит, во всяком случае, он может просто сделать какой-нибудь намек, намекнуть мне на что-то такое, что уже долгое время находится рядом, а я все никак не могу его рассмотреть, а он — Баланеску — мог бы мне подсказать, не зря же я встретил его тут, на ступенях перед отелем, в два часа ночи, с пакетом биомолока в руках.

— Может, выпьем?

— Нет, я не пью. Знаете, возраст уже не тот, здоровье. Я молоко пью.

— А где вы взяли молоко в два часа ночи? (Черт, что я говорю.)

— Мы с собой привезли, из Британии.

— Проблем с таможней не было? Оно же могло испортиться.

— Нет-нет, что вы — мы же его пересыпаем льдом.

— Так что — вы и лед везете с собой?

— Да, конечно.

— Но это же дорого!

— А вы знаете — у нас в контракте это один из пунктов, такое обязательное условие — мы берем с собой те продукты, которые нам нужны, а организаторы это оплачивают.

— И вы берете с собой молоко?

— Да.

— Чудесно.

Маразм. Чего мне от него надо? Стоит себе человек, пьет биомолоко, привезенное специально из Британии, а тут к нему разные мудаки цепляются. Так, анекдот, анекдот про евреев, а потом намек.

— Знаете, простите, конечно, что про такое спрашиваю, мне просто интересно, скажите — а остальные из квартета, ну, ваши коллеги, они что, тоже… только молоко?

— Почему вы спрашиваете?

— Простите, конечно, я не хотел вас обидеть, просто…

— Нет, остальные употребляют наркотики, если вас это интересует.

— Простите, я совсем не это…

— Но я давно завязал. Вы что — не верите?

— Верю.

— Это на самом деле только молоко.

— Я верю вам, мистер Баланеску.

— У меня есть квитанция из аэропорта.

— Не надо квитанции, мистер Баланеску…

— Тогда что вам надо?

— Скажите, мистер Баланеску… вы… как бы это сказать… вы — верите в Бога?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я атеист.

— Религия разочаровала вас?

— Нет, я всегда был атеистом.

— И в детстве?

— И в детстве.

— А ваши родители?

— Мои родители — католики.

— Ясно… Скажите, а все-таки, как вы считаете — Бог есть?

— Нет, — категорично сказал Баланеску и отпил из пакета.

Похоже, он на меня обижается. Может, он все-таки еврей и не надо ему никаких анекдотов рассказывать. Да и не знаю я никаких анекдотов. Надо его спросить напрямую, а то он сейчас свалит в номер, а я так и останусь со своей морокой.

— Скажите, а это молоко…

— Послушайте, мужчина, — Баланеску занервничал, — я бы с вами охотно поделился этим молоком, мне действительно не жаль его для вас…

— Не жаль?

— …не жаль, но поймите меня — мне уже довольно много лет, я прожил как мог эту никчемную жизнь, я кое-что повидал, я посмотрел мир, видите, я даже по-немецки говорю, у меня нет никаких предубеждений и стереотипов относительно людей, пусть они даже эмигранты, но я вам не могу отдать свое молоко. Просто потому, что у меня воспаление десен, они у меня просто гниют, вот — посмотрите, — он задирает пальцем свою верхнюю губу, — посмотрите, посмотрите, я просто боюсь, что вы подхватите эту заразу.

— Воспаление десен… — прошептал я потрясенно.

— Да, воспаление. Честное слово, мне для вас не жалко. Хотите, я вам в баре поставлю пиво?

— Воспаление десен, — повторил я ошеломленно.

— Но это не смертельно, не волнуйтесь вы так за меня, — Баланеску похлопал меня по плечу.

— Господи, при чем тут вы? — Я был просто раздавлен.

— С вами все нормально?

— Да-да, благодарю, мистер Баланеску. Доброй вам ночи.