Анатолий Субботин - Семечки

Удав принял форму полумесяца и замер. С вогнутой его стороны, в центре, соскочив с телеги, встали два юных шаромыжника и запели под бренчание гитары:

В очередь носили мы

брюки и подштанники.

Всё на свете – семечки, друзья.

Были мы домушники,

были мы карманники –

корешок мой Сенечка и я.

На импровизированную сцену выбежали две девки. Они стали отплясывать, задирая свои юбки и повизгивая.

Зеваки ахнули. Началась быстрая импровизация зрительного зала. Даже старожилы не помнили ничего подобного. Кто это? Бродячие артисты? Но бродячих артистов теперь не бывает. Как они сюда попали? Свалились, как снег на голову. Но на рыночных завсегдатаев падал не снег, а сыпалась какая-то черная шелуха, которой искусно плевались со своих высоких возов заезжие гастролеры. Как мушиный рой, обильно вылетала шелуха из каждого рта. Да, это были артисты своего дела.

И "бычки" курили мы

в уголке на корточках.

Все на свете – семечки, друзья!

В дом любой входили мы

только через форточку,

корешок мой Сенечка и я.

Не все слова песни были ясны. Вот, например, что такое семечки?

– А во-о-т се-е-емечки! – заорала по окончанию песни вышеупоминаемая баба с пронзительным голосом, предводительша обоза, которую звали Соломея, попросту – Сало. – Покупайте семечки! Жареные, вкусные, питательные, со всех сторон замечательные! Pаз попробуешь – не оторвешься. Все на свете забудешь!

– А как их приготовить, эти самые, как их там, семечки? – спросили из толпы.

– Я же сказала: уже жареные! Вы что, семечек никогда не видели?.. Бери и сразу лопай!

– А как и с чем это едят?

– Вот балбесы! Навязались на мою шею… Ладно, учитесь, пока я добрая. Показываю. Ап! – Сало закинула семечку в рот. – Щелк, тьфу и ням-ням! Видите, как просто: ап, щелк, тьфу и ням-ням. И ничего к семечкам не надо, никакого гарнира. Вы вобче после них забудете о другой жратве… Посмотрите на нас. Мы ядим только семечки. Но кто скажет, что мы – доходяги?

Действительно, худых среди обозников найти было трудно.

– Так что, налетай – дешево! И много. – Соломея показала рукой на телеги с мешками. – На всех хватит.

Не выдержали горожане, не выдержали любители экзотической пищи. Защелкали они, заплевались. За доставленное удовольствие благодарили они бродячую труппу. И некому было надоумить их, что перед ними – бродячие трупы, которые хотят, чтоб их полку прибыло. И семечки – не что иное, как средство для погребения заживо.

Впрочем, некоторые из горожан, не успевших еще попробовать заразы, заметили неладное. Один такой воскликнул:

– Что же вы, господа, нарушаете первую заповедь города!? О чистоплотности. Разве вы не видите, что плюете себе под ноги и даже друг на друга?

Но воскликнувшего тут же окружили, протягивая ему семечки, несколько человек.

– Да плюнь ты на эти мелочи! На вот, попробуй, какая вкуснятина!

Щелкнул воскликнувший, словно щелкнул в нем некий выключатель. Притупилось его внимание, и уже не замечал он лузги под ногами. А ведь и правда – мелочи. Все мелочи, подумал он. Вот только семечки не мелочи. – И зашагал он домой, поплевывая и напевая: Все на свете – мелочи, друзья!

Бойкая пошла торговля. Мешки быстро сдувались. Только кожаный мешок по имени Сало, казалось, раздобрел еще больше. Радостно потирал он свои потные, грязные руки.

– Если так дальше пойдет, – говорил он, – за три дня весь товар сбудем!

А когда на город и опустевший рынок знойная навалилась ночь, тетка Сало повелительно окликнула парней, что пели давеча:

– Сенька! Гришка! Сегодня вы спите со мной!

Обиженно надули губы юные подружки Сеньки и Гришки, стоявшие с ними рядом. А парни, вздохнув, пожали плечами: мол, ничего не попишешь. Слово главного мешка – закон.

И не стихал ночью городской прибой. Но к сиренам и гулу автомобилей, к музыке веселых заведений присоединились новые необычные звуки – сладострастные вопли тетушки Сало. Из бесформенной груды мешков, лошадей и волов неслись они.

4

Прошла неделя.

В кабинете комиссара милиции Джона Сидорова раздались телефонные трели.

– Сидоров на проводе!

– Комиссар, с вами говорит доктор Лоренцо. У меня очень важные новости. Я прошу о приеме.

– Я жду вас, доктор.

– Хорошо. Буду минут через пятнадцать.

Что могло стрястись? – подумал комиссар, почесывая волосатой рукой совершенно не волосатую голову. Он знал Филиппа Лоренцо как человека серьезного, как солидного ученого в области медицины. Такой по пустякам беспокоить не станет. И эти тревожные нотки в его голосе!