Елена Гусарева - Забыть не могу

Вера смотрела во все глаза, не способная пошевелиться или хотя бы закричать. Мимо трибуны с воплями промчалась Тамара Михайловна. К Вере подскочила Олеська. Она тряхнула ее за плечи:

– Ты чего смотришь?! Телефон! – закричала она Вере в лицо.

Та забыла, как дышать.

Подруга принялась хлопать Веру по карманам. Отыскав сотовый, она быстро набрала короткий номер и истерично завизжала в трубку.

– Нужна скорая! Пятая школа!

Тамара Михайловна отчаянно старалась оттащить малолеток от Стаса, но тех было слишком много. В конце концов, и ее завалили. Физкультурница пыталась прикрыть собой ученика, который уже не подавал признаков жизни. Марат опомнился и теперь махал кулаками направо и налево. Девчонки истошно визжали и носились вокруг дерущихся, не зная, чем помочь. Вдруг, будто по сигналу, малолетки начали разбегаться в разные стороны.

Вера почувствовала, как ее отпускает. Она, спотыкаясь, пошла к турникам, где на земле, весь перемазанный грязью и кровью, лежал ее одноклассник Стас.

– Да что же это?.. Что же… – повторяла Тамара Михайловна, придерживая голову Стаса у себя на коленях.

Марат, тоже весь грязный, стоял рядом, осовело уставившись на одноклассника. Его заметно потряхивало.

Из школы бежал охранник и несколько ребят. Послышались сирены.

Новая фиолетовая курточка сидела на Светланке ладно. Сестренка этот цвет особенно любила. Казалось бы, что эта малявка может понимать. Нет, женщина и в три года женщина. Пятнадцать минут крутилась перед зеркалом, пока Иван собирал ее на прогулку. Показала ему все кармашки, все замочки по три раза расстегнула-застегнула и все время повторяла: «Сяма, сяма…» – новое слово. Иван не мог скрыть улыбки и просил ее повторять снова и снова. «Теперь в интернате с ребятишками быстро разговорится. А у матери дома только алкашня немычачая. Чему, кроме пакости, они могут научить?»

Иван купил ей в ларьке чупа-чупс и повел на детскую площадку в парке. Пока шли, останавливаясь и внимательно изучая каждую лужу, позвонил Рост и обещал тоже присоединиться. По Светланке он явно не скучал, видно, имел какое-то срочное дело. Ничего хорошего это не сулило.

На площадке было сыро и грязно. Иван с удовольствием отвел бы сестренку в игровую в каком-нибудь супермаркете, но денег хватило лишь на чупа-чупс. Он поправил ей шарфик, натянул шапку до бровей и, усадив сестру на деревянную лавку карусели, пустил ее по кругу. «Скоро наступит настоящая зима, – думал он, – и встречи прекратятся совсем. Её и сейчас-то отпускают через раз. За зиму она забудет меня. У детей память короткая».

Иван вспомнил, как увидел Светланку впервые. Она сидела в старой зарешеченной кроватке, одетая лишь в замызганную футболку не по размеру. Видно, мать выделила свою. Из игрушек – только ложка да пустая железная кружка, по которой девочка неустанно долбила. Иван потянулся к ребенку, хотел взять ее на руки, а она зарядила ему кружкой прямо в переносицу. Да так больно вышло, что у него в глазах помутнело. Он тогда умчался на кухню и, порывшись у матери в шкафах, нашел овсяное печенье. Им-то и приманил к себе девочку, как дикого зверька. Светланка сгрызла каменное печенье до последней крошки, и с тех пор полюбила новоявленного брата больше всех. Ни на шаг от него не отходила, висла на руках и больше ни к кому не шла, даже к Росту.

Иван и сам не понимал, почему так привязался к сводной сестре. Особого интереса к детям он раньше за собой не замечал. Но когда увидел ее, взял на руки, почувствовал вдруг, будто это его ребенок, и именно он больше всех за нее в ответе. Мать же оказалась только рада спихнуть с себя заботы.

Иван несколько раз пытался дознаться у нее, кто отец Светланки. Та воспринимала вопросы как оскорбления, кидалась на него с кулаками и руганью. Иван решил, что она наверняка и сама не знает. Поначалу он внимательно присматривался и подозревал многих. Компания ухажёров-собутыльников у матери была весьма обширной. Но со временем он все больше склонялся к Семёну. Именно этот «плешивый дрищ», бывший зек, которого он ненавидел больше чем остальных вместе взятых, вероятно, и был отцом девочки. Вообще-то Светланка во всем походила на мать, но ее водянисто-голубые, слегка навыкат, глаза делали отцовство Семёна очевидным. Тот же отцовских чувств не проявлял, ребенком не интересовался, но однажды приволок Светланке большого плющевого зайца. Иван с удовольствием сжег бы его в огороде, но игрушка понравилась девочке.