Степан Суздальцев - Ничего святого

– Это корона! Не видишь, что ли?

Больше Фома не задавал ему никаких вопросов.

Я был возмущён поведением Матвея Клизмина, но я был в меньшинстве: Матвей был окружён плотной группой товарищей, которые наперебой восхищались короной и просили померить её. Подобные просьбы юный государь отвергал с поистине королевской усталостью от непроходимой человеческой тупости.

Матвею не надо было вживаться в роль, он с самого начала был избалованным капризным ребёнком, который привык, что ему всё дают и всё позволяют. А ребята были очень рады составить королевскую свиту, ведь Матвей щедро награждал их титулами герцогов и маркизов.

Во второй половине дня его величество совершал светский выход со своей свитой.

– А ты кто? – спросил меня Матвей, не выходя из образа.

– А я воин, – не растерялся я.

– На колени перед королём, воин, – властно потребовал от меня этот сопляк.

– Не хочу я становиться на колени, – ответил я.

– На колени перед королём! – взвизгнул Матвей.

– На колени перед королём! – загрохотали ребята. Молчали только некоторые девочки и Фома.

– Ты не король, – рассмеялся я. – Ты просто мальчик.

– Нет, я король! – возмутился Матвей. – Скажите ему, что я король!

– Он король, – кивнул один из ребят.

– Да, король, – согласился второй.

– Король-король, – пробормотали ещё несколько человек.

– От того, что несколько идиотов признали твою власть над собой, ты ещё не стал королём! – пафосно произнёс я фразу, которую намедни слышал в каком-то фильме.

– Видишь корону? – Матвей указал на корону, которую сделала ему гувернантка из папье-маше. – Я король!

– Да? – позволил себе не поверить я. – Ну-ка, дай посмотреть!

– Нет! – крикнул Матвей, но уже было поздно: я успел сорвать корону у него с головы и теперь внимательно её рассматривал, – сделана она была действительно на славу. – Отдай! – Матвей попытался вырвать у меня свой символ власти и с силой ухватил за корону. Кусок картона остался у него в руках, – корона была порвана. – Что ты наделал? – в ужасе спросил Матвей. – Ты порвал мою корону!

– Нет короны – нет короля! – провозгласил я.

Никто не повторил за мной этот лозунг, но я видел улыбки на глазах многих ребят: они уже не хотели играть с Матвеем в короля и его слуг. Они хотели играть на равных условиях…

Так я обзавёлся друзьями в старшей группе.

Пока я понимал всё это, Матвей привёл воспитательницу, которой уже успел наябедничать на меня.

– Ты зачем ему корону испортил? – строго спросила она.

– Да я взял посмотреть! – воскликнул я. – Я не думал, что он её у меня вырвет.

– Он порвал её! – крикнул Матвей. – Он специально её порвал!

– Нет, не специально! – крикнул я.

– Почему ты отобрал у него корону? – спросила воспитательница.

– Потому что хотел посмотреть.

– Ты что, не знаешь, что нельзя брать без спросу чужие вещи? – спросила воспитательница.

– А он кричал, что он король и говорил, что это потому, что он в короне. А я захотел посмотреть.

– Но корона порвалась.

– Я не специально.

– Нет, специально! – кричал Матвей. – Он специально! Он порвал её, потому что он злодей!

– Нет, Матвей, он не злодей, – улыбнулась воспитательница. – Просто Вася у нас революционер.

Я понятия не имел, что такое революционер, но было что-то тёплое в улыбке воспитательницы, и я понял: что бы это ни было, это не плохо.

А когда вечером воспитательница, смеясь, рассказала эту историю бабушке, я понял: революционер – это хорошо.

Когда мы с бабушкой возвращались домой, я рассказывал ей, что случилось на самом деле. Бабушка сказала, что так делать нельзя, и я никогда больше так не делал. Она не сердилась, и всё было хорошо, но я чувствовал обиду: Матвей называл себя королём, он действительно верил в это… и, что хуже всего, другие ребята тоже верили в это. Матвей не имел никакого права помыкать своими товарищами, – они сами своим подчинением дали ему это право, ведь власть – это в конечном счёте способность убедить всех в своём праве диктовать свои условия остальным.

Тогда я не понимал всего этого и просто чувствовал грусть от того, что какой-то сопливый хмырь господствует над нормальными людьми, а они согласны верой и правдой служить ему. Только один Фома не поверил в то, что Матвей король.

Я поделился своими мыслями с бабушкой.

– Это неправильно, – согласилась она. – Но люди всегда сами решают, покоряются ли они ярму или живут свободно.

– Но ведь же он не король! – возмущённо воскликнул я. – Почему тогда все его слушают.