Анаис Нин - Шпион в доме любви

Иногда они уезжали в заброшенную усадьбу и проводили там вечер. Эротика пропитала их настолько, что если Пьер целовал девушку в глаза, она ощущала этот поцелуй между ног. Тела их все время хотели друг друга и никогда не уставали.

Джон же был теперь лишь бледной тенью, и они не обращали внимания на то, что он наблюдает за ними. Изменение, произошедшее с Пьером, было очевидно. Лицо-его горело, взгляд ожил, тело помолодело. Марта тоже изменилась. Она лучилась эротикой. Каждое ее движение было исполнено эротики — когда она подавала кофе, тянулась за книжкой, играла в шахматы или на рояле, казалось, она ласкается. Фигурка ее стала пышнее, а грудки еще напряженнее распирали платье.

Джон не мог сидеть между ними, поскольку даже когда они не видели друг друга и не разговаривали, он ощущал существующее между ними сильное общее поле.

Однажды, когда они уехали в заброшенную усадьбу, Джон почувствовал себя неприкаянным и захотел сделать что-нибудь лишь бы не сидеть взаперти за книгами. Он сел на велосипед и поехал куда глаза глядят. О Марте с Пьером он не вспоминал, однако, должно быть, подспудно помнил те слухи, которые распространялись по детскому дому о том, что девочку бросила одна известная проститутка. Он ощущал, что хотя и знает Марту всю жизнь, в нем всегда жил страх перед ней. Он чувствовал, что в ней есть что-то животное, что ее отношение к людям равносильно отношению к еде, что она наслаждается ими, и что его собственная позиция по этому вопросу диаметрально противоположна. Она могла, например, сказать «Он красив» или «Она привлекательна». Тогда как он бы сказал «Он интересен» или «Она с характером».

Марта обнаруживала свою чувственность еще будучи маленькой, когда дралась с ним или ласкала. Они любили играть в прятки, и если он никак не мог ее найти, она сама рассекречивала свою засаду и давала ему возможность поймать себя и ухватить за платье. Однажды, играя вместе, они построили маленький шалаш, в котором могли сидеть, только тесно прижавшись друг к дружке. Вдруг он обратил внимание на ее лицо. Девочка закрыла глаза, наслаждаясь теплым ощущением его близости. Джон страшно перепугался. Но почему? Всю свою жизнь он мучился потом тем, что испугался телесного соприкосновения. Объяснить этого он не мог, просто так уж случилось, и вовсе ни о каком монашестве он не думал.

Сам того не замечая, он подъехал к усадьбе. Здесь ему не приходилось бывать уже давно. Он осторожно прошел через заросший сад и из любопытства заглянул в дом. Получилось так, что он дошел до той самой спальни, где находились Пьер и Марта. Дверь была оставлена открытой, и то зрелище, которое предстало его глазам, заставило Джона застыть на месте. У него возникло ощущение, что сбылись самые худшие его опасения. Пьер лежал, полуприкрыв глаза, а Марта, совершенно нагая, вела себя, как одержимая, и жадно ползала по его телу.

Потрясение сковало Джона по рукам и ногам, однако видеть он по-прежнему мог все. Марта, нежная и соблазнительная, не только целовала Пьеру член, но и перешагивала через его рот, чтобы вслед за этим наброситься на тело любовника и тереться грудями об него, неподвижно лежащего, загипнотизированного ласками.

Через мгновение Джон, никем не замеченный, уже мчался прочь. Он стал свидетелем тягчайшего из смертных грехов и укрепился в мысли о том, что активной стороной здесь выступала Марта, тогда как его отец лишь поддался ее страсти. Чем дольше он пытался забыть то, что видел, тем сильнее увиденное запечатлевалось в его душе и уже не давало так просто себя стереть.

Когда они вернулись, он пригляделся к их лицам, и поразился тому, как любовные утехи изменяют людей. Метаморфоза была скабрезной. Сейчас Марта выглядела замкнутой, в то время как прежде все в ней кричало о возбуждении, обнаруживаемом в ее глазах, в волосах, в губах и языке. А этот серьезный Пьер еще совсем недавно был моложавым телом, распростертым на постели и замечавшим только дикую страсть необузданной самки.

Джон чувствовал, что не сможет больше жить здесь без того, чтобы как-нибудь не открыться в своем знании перед больной матерью и перед всеми. Когда он заявил, что намерен подыскать себе место в армии, Марта бросила на него изумленный взгляд. До сих пор она считала его обыкновенным пуританином. Однако она думала, что он тоже влюблен в нее и рано или поздно уступит. Она хотела их обоих. Пьер был таким любовником, о котором мечтают все женщины. Джона она могла бы научить сама, хотя бы это и противоречило его природе. И вот теперь он исчезал. В их отношениях оставалась какая-то незаконченность, словно то тепло, которое возникло во время их игр, оказалось отключено, хотя планировалось, что оно будет продолжать поступать всю жизнь.