Глеб Васильев - Три Толстушки - Книга Нехилых Перемен

Сражение началось. Все трое вооружились крупными плодами, весящими килограммов по пять каждый, и разом кинули их в приближающегося Канатова.

Дуриановые снаряды угодили в живот, пах и голову Канатова. Они разрывались не хуже бомб, и все тело артиста моментально покрылось густым слоем зловонной мякоти.

Голый азиат растерялся.

Чтобы закрепить успех, директор потянулся за следующим дурианом. Он схватил плод, потянул его, чтобы тут же отправить в лицо Канатову, но – увы! – дуриан не поддался. Мало того, он заговорил человеческим голосом:

– Это не дуриан, а моя голова. Я продавец веселящего газа. Автор вычеркнул меня из текста, но я договорился с редактором, что на последней страницы он устроит мне пенсию с выходным пособием. Но что-то пошло не так. Почему то я застрял здесь – в середине книги. Видимо, интервал между строчек маловат. Бумагу экономят, твари жадные! Может, подтолкнете меня, а? Узкий проход к последней странице длинной кишкой тянется через всю эту дурацкую книжонку.

Директор не верил своим ушам: дуриан выдавал себя за голову человека, впавшего в немилость автора, но сумевшего найти общий язык с редактором! Тогда он наклонился над прилавком и внимательно посмотрел на чудо. Глазам пришлось поверить. Глаза человека, к двадцати семи годам успевшего стать диретором исключительно своими заслугами, не врут.

То, что он увидел, действительно не имело ничего общего с дурианом. Это была грустная физиономия продавца веселящего газа. Как и все лица, она походила на лицо – с одним носом, одним ртом, двумя глазами, лбом, подбородком и ушами по бокам.

Продавец торчал между строчек, описывавших прилавок с экзотическими фруктами. Далеко вверху над его головой светлело пятно – выход из тоннеля, ведущего к последней странице.

– Здорово! – сказал директор.

Продавец смотрел на него круглыми глазами, в которых отражалось желание медленно и мучительно убить всех и каждого, кто мешает ему отправиться на покой.

– Я отдал редактору все мои баллоны с веселящим газом…

– Чертов главный редактор! Комок кошачьей отрыжки! Ненавижу!

– А вот, кстати, это сейчас тот самый редактор сказал.

Директор посмотрел и увидел высоко-высоко, намного выше облаков, хмурое лицо редактора.

Испанец и Эдичка, устав обстреливать артиста Канатова, тоже увидели редактора, а также проход на последнюю страницу. Только артист Канатов, оглоушенный и обляпанный жирной мякотью со всех сторон, ничего не увидел.

Пока он шатался, отплевывался, высмаркивался, прочищал глаза и ругался, директор, Продолголимонов и испанец поднатужились и со скрипом пропихнули продавца веселящего газа дальше по тоннелю. Когда ноги продавца исчезли в бреши между строк, все трое устремились в бегство за ним следом.

В последнем абзаце этой главы артист Канатов остался совершенно один. Он взобрался на прилавок, сунул под голову единственный уцелевший дуриан, подогнул колени к животу, пробормотал «ох, все достали мать их» и уснул. Несмотря на трудный день, снилось Канатову нечто приятное – на его лице то и дело зажигалась та удивительно добрая и наивная улыбка, с которой он со сцены смотрел на доктора Гаспаряна.

Глава VI

Нежданчики

– Не твое мать твою гребаное дело, окурок человеческий, – ответил артист Канатов на вопрос, почему он стал азиатом.

Но, даже не будучи человеческим окурком, можно догадаться о причине. Вспомним: все считали, что дни Канатова в шоу бизнесе сочтены. Также вспомним: он был готов на все, чтобы доказать несправедливость имени площади Почти Всех Звезд. Волею нетрезвой судьбы артиста Канатова занесло в дом доктора Гаспаряна. Но и тут, даже если бы кто-то узнал об искре, промелькнувшей между пожилым и очень дорогим доктором и вышедшим в тираж артистом, всем было бы все равно. Всего лишь несколько минут общественность интересовалась внеэстрадной жизнью Канатова. И те минуты были куплены Лучшей Подружкой Трех Толстушек в обмен на обещание принять участие в государственном перевороте. Апатия Канатова была очевидна. Все знали его в лицо, и всем на это весьма щекастое, не слишком приятное, но в целом заурядное лицо было откровенно наплевать.

Любому торговцу алкоголем, наркотиками и продажными женщинами Канатов был несимпатичен, так как наглядно демонстрировал их текущим и потенциальным клиентам, к чему ведет нездоровый образ жизни. А ведь именно этот образ жизни и был их основным товаром! Всякому приспешнику здорового образ жизни, хоть таких и были единицы, Канатов внушал отвращение. Даже искренним молодым бунтарям ПРОТИВ ВСЕГО, как их обязывал юношеский максимализм, артист казался живым недоразумением. Узнай кто-нибудь, что Лучшая Подружка сделала на него пусть частичную, но ставку, все бы просто покрутили пальцем у виска и в качестве объяснения выбрали бы спонтанное бешенство матки.