Мири Литвак - Любовь Онегина к бабушке Кларе

Он робко поглядывает дедушке в лицо и мычит нечто из того, что уже знает из слухов, которые ходили там, в Чинске, в городе, где он жил и откуда множество евреев уже уехало в различные города мира.

Но дедушка Солик не замечает смущения Аркадия, хотя мне оно сразу бросается в глаза. Многие дедушкины гости испытывают замешательство по приезде. Ищущим взглядом они шарят по стенам бабушкиной с дедушкой квартиры, по картинам и стеллажам и по декоративным тарелкам из Греции и Южной Америки. Они осторожно вслушиваются в рассказы дедушки, словно то, как они слушают, помимо их желания, откроет дедушке некоторые их недостатки и нехорошие замыслы. Они сомневаются. Они чего-то боятся. Иногда, когда им кажется, что никто их не слышит, они переговариваются между собой шёпотом, совсем-совсем шёпотом. Они не обращают внимания на меня. Ведь я – маленький. Однако я вижу. Правда, я не понимаю всех русских слов, которые они употребляют.

Аркадий с Нелей, как и все остальные, ведут себя вежливо. Они смотрят на дедушку с боязливым почтением. Они улыбаются ему, как большому директору, которому нужно понравиться во что бы то ни стало. Они не уверены, что то, что дедушка им рассказывает про современную медицину и про высшее образование в Израиле, – это правда. Неля, глазной врач по профессии, осторожно держит свою чашку чая сухими и тонкими пальцами с перламутровыми ногтями. Она откусывает маленькие кусочки от бабушкиного печенья с любопытством и удивлением, словно вновь и вновь открывая для себя его вкус. У неё странный цвет лица. Кожа светлая, но с землистым оттенком – как это объяснить? Волосы – очень чёрные на фоне серо-зеленоватого лица, и тёмные пятна под глазами и вокруг рта. Когда я смотрю на её лицо, мне кажется, что ей надо к врачу. Она выглядит нездоровой, я не знаю, почему.

Дедушка Солик сажает Аркадия и Нелю в машину и везёт показать им Тель-Авив. Он едет по тель-авивской набережной, показывает им театр Габима, здание Дома Азии в стиле модерн и новый культурный центр имени Голды. Дедушка гордится нашим Тель-Авивом. Он считает, что это прекрасный, замечательный город: новейшая архитектура, старинные тенистые бульвары и отличные дороги.

Дедушка Солик рассказывает, а я люблю его слушать. Проезжая Медицинский центр на улице Вейцмана, он объясняет Аркадию с Нелей про новаторские операции груди и сердца, которые проводятся в израильских больницах. На площади Габимы он рассказывает, как родился Национальный государственный театр из скромной театральной студии в Москве, во главе которой стоял режиссёр вообще-то армянского происхождения. Дедушка упоминает первого мэра города Тель-Авива Меира Дизенгоффа, словно тот был его приятелем, и Голду, будто она ему приходится тётушкой, как тётя Салька, живущая неподалёку.

Сидя на заднем сидении дедушкиной машины, я начинаю думать, что Тель-Авив в самом деле прекрасен, что это чудесный город, с умно разработанной системой светофоров, и что израильтяне очень симпатичные люди.

«Евреи!» – восклицает дедушка, и его слова звучат победоносно. «Люблю евреев!» – добавляет он. Его глаза наполняются теплом, выражение лица смягчается, и он обращается ко мне, как к старинному другу: «Ну что, милый мой Бобик! Что ты скажешь? Какую замечательную набережную отгрохали эти евреи посреди пустыни, а?» Он забывает, что я – не приезжий и не гость, что мне всё это не ново, но дедушке приятно, когда все получают удовольствие вместе с ним.

Неля и Аркадий напряжённо слушают, они смотрят в окно машины, не отрывая глаз. Такое впечатление, что они потеряли дар речи. Они пожирают глазами наш Тель-Авив, как одно из чудес света. У них даже вопросов нет. Аркадий потихоньку вздыхает. А Неля выпучила глаза до упора и даже не моргает. Мне хочется успокоить её и напомнить, что теперь она уже здесь и что она сможет гулять по улицам Тель-Авива сколько ей вздумается, ездить в кондиционированных автобусах и попивать крепкий и душистый кофе в кафе на набережной. Тель-Авив от неё не убежит и будет стоять здесь и завтра, со своим зелёным бульваром имени барона Ротшильда, с шумной деловой улицей Алленби и милым зданием старого муниципалитета на площади Бялика.

По окончании экскурсии дедушка отвозит Аркадия и Нелю на автобусный вокзал. Они благодарят его и садятся в автобус, который увозит их обратно в Центр абсорбции. Потом они приезжают ещё несколько раз, и всё. Они исчезают. Когда я упоминаю о них, дедушкино лицо хмурится, а бабушка опускает глаза, словно я допустил какую-то грубую ошибку в поведении в обществе.