Игорь Редин - Синий роман

– А ты… что? Из… работаешь в милиции? – невнятно забубнил я.

Осень моросит. А в душе моей вороны-женщины поют, как Пласидо Доминго вместе с Натали Коул. Светло и свободно. Хорошо быть свободным, не ограниченным в пространстве, человеком.

Я шёл по улице и размышлял о том, что как иногда полезно быть простым электриком из недописанного порнографического рассказа,

при условии, конечно,…»

– Ну, и что я должен сказать на это? – в его голосе она услышала апатию.

– Как это что? Тебя напечатали, – её восторгу не было предела.

– Напечатать-то напечатали, но не заплатили, – теперь апатия была слышна не только ей.

– Ну и что? Главное…

– Главное, что не заплатили. Хотя, было бы из-за чего расстраиваться.

Но Костик почему-то расстроился. Она подошла к нему и поцеловала. Он мог бы продолжить эту игру, так мило и непосредственно предложенную ею, однако взгляду его открылась ахинея в виде фотографии на странице двадцать два злосчастного журнала. Там расположился портрет Аллы Борисовны Пугачёвой.

Глядя на уже не молодое, но достаточно уверенное в себе лицо, мне вдруг пришла на память история появления на советской эстраде этой рыжеволосой бестии. Правда, сколько и как я не пытался припомнить, откуда именно она взялась в моей голове, сделать этого я не мог. Вкратце эта фантасмагория сводилась к следующему:

Правдивая история появления на эстраде А. Б. Пугачёвой, рассказанная неизвестно кем.

Вы, верно, слышали о Степане Разине и Емельяне Пугачёве? Правильно, были такие бандиты, поставившие на уши всю Россию. Об одном из них некий Баян даже песню сложил: «выплывали расписные Стеньки Разина челны». Но, то ли сказитель был в дым пьян, то ли Емеля не заплатил обещанное поэту и композитору с балалайкой в руках, и тот в знак протеста взял да перенёс содержание песни на сотню лет вперёд, в середину XVII века, где орудовал Степан Разин, а родителей Пугачёва ещё и в помине не было. И стал рассекать в песне на яхте с золотыми ручками и серебряным якорем не Емельян, а Стёпа, что является художественным вымыслом и к историческим событиям никакого отношения не имеет. Неоспоримо одно – история переврана, и сейчас я стану вершить историческую справедливость, то бишь поведаю вам о том, как всё было на самом деле.

Итак. Жил-был некто Ус – соратник Емельяна Пугачёва по пропою награбленных средств у зажиточного населения России. И была у него сожительница Алла по фамилии Денегмало, которая зарабатывала на жизнь тем, что пела в трактирахъ, а если звали, то на свадьбах, похоронах и других празднествах, коих на Руси всегда было предостаточное множество. Аккурат на одной из таких пьянок, её заприметил Ус, а заприметив, взял, да и забрал с собой. В те времена женщины ещё ничего не знали об эмансипации, а посему у убитого алкоголем Уса не возникло проблем с присваиванием того, что принято звать женщиной. Чуть, что не так – в лоб, и весь расклад.

Стали они жить вместе, и прожили достаточно долго (что-то, около двух дней), пока ни увидел её за оправлением естественных надобностей, всюду сующий свой нос, Пугачёв. Туалеты в те времена были доступны только избранным, коих и было-то, раз два и обчёлся. Остальные же ходили до ветру. И так заворожила Емельяна картина писающей девочки, что он как-то сразу весь обмяк и, как пацан, влюбился в ветреную гражданку Денегмало.

Мольбам атамана Ус не внял. И, только получив щедрый и размашистый удар в нос, пять копеек, бутылку "Абсолюта" и три пачки "Marlboro", уступил примадонну Емельяну Ивановичу. Тот на радостях закатил пьянку, плавно переходящую в свадьбу, которую играли то ли неделю, то ли месяц, дважды за это время, совершив в пьяном угаре, набеги на близлежащие имения для пополнения запасов продовольствия. А, что поделать? Пить-то на что-то надо.

Вот таким простым макаром

Стала Алла Денегмало,

В диком полупьяном вое

Примой. Аллой Пугачевой,

от чего, надо заметить, настроение её ничуть не испортилось, а, напротив, приобрело новые, доселе неизведанные краски власти и вседозволенности. О вокале новоявленная Пугачёва позабыла напрочь, что говорит о том, что пела она не искусства ради, а денег для.

Теперь же её развлекали заезжие цыгане, а она, сидя рядом со своим новоиспечённым мужем во главе стола, лишь отпускала реплики относительно их вокального мастерства. Нетрудно догадаться, что реплики сии были исключительно критического содержания.

Дальше – больше. Стала Алла совать свой нос в административные дела атамана: этот, мол, не так рубит, а этот, мол, не так стреляет, а тот, вообще, не рубит и не стреляет, по причине беспробудного пьянства. Короче говоря, достала она пугачёвских корешей. И пошёл по войску ропот: "нас на бабу променял", и ничего не оставалось Емельяну Пугачёву, как, словно Герасим Му-Му, утопить ненавистную казакам стерву, бросив последнюю "в набежавшую волну".