Вероника Ульянова - Готический храм

До Артура Алина добралась облитая шампанским и мартини, ее щеки и шея были в губной помаде – девушки узнали ее, и решили, что раз она целовалась с мэром, то если они поцелуют ее, значит почти поцелуют мэра, и она с трудом прекратила посягательства на свое тело. Когда она убедила девушек, что она не подружка мэра – они надарили ей всякой фигни – косметички, брелоки,сунули бутылку Бейлиза. Это было то что нужно – Алине снова было весело.

Артур и Алина обнялись и пошли в душ заниматься сексом. Устав, они ели на кухне, и Артур спросил:

– Почему я, а не он?

– Ты мне нравишься. Рядом с тобой я в первый раз почувствовала себя женщиной. Все время, что мы не виделись, я думала о тебе. А Капитан, это даже и не вариант никакой, он бабник, не думаю, что это может пройти. У него по поводу меня просто помутнение какое-то.

***

Мама поздно вечером послала десятилетнюю дочку за хлебом. Девочка держала в руках тысячерублевую бумажку, не было мелких купюр, когда столкнулась с двумя мужчинами в темном переулке. Трое замерли. Девочка улыбнулась.

– Извините.

– А ты нас не боишься ходить одна по улице ночью? – спросил один из мужчин, тот что помладше.

– Нет, мама сказала, что бояться больше не надо. И сейчас всего девять вечера.

Девочка ушла в одну сторону, а Андрей и Олег, обнявшись в другую. Отец вел сына в бар проставляться за то, что сын спас ему жизнь, обмывать награды Андрея за то, что обезвредил Виктора, его людей и сыграл важнейшую роль в подавлении восстания.

***

В городе воцарилось настоящее спокойствие. Не тишина перед грозой. Не вакуум перед взрывом. Адекватное большинство было довольно. Преступность кончилась. Мэр ударился в работу и успешно занимался улучшением социальной и экономической части города. Андрей и Олег закончив все отчеты по Петербургу, немного отдохнули и начали терроризировать федеральное начальство насчет проведение оказавшейся успешной программы в других городах. Наконец Олегу удалось убедить начальство, что регресса, как с Виктором не будет, и Олег поехал в Москву, а Андрей по остальным субъектам страны.

Дима снова запил. Артур пытался до поры до времени его расшевелить:

– Ну а сейчас ты чем не доволен?

– Не знаю, не могу я поверить, что все в порядке. Не хочу жить в этом городе, он мне противен, уеду в Канаду.

– Зачем?

– Не нахожу себе места. А там по-любому найду, чем заняться.

– На ферме картошку копать?

– Почему бы и нет. Не понимаю, как Максим мог прогнуться.

– Ты единственный, кто так считает. Ты может еще и его прошлое оправдывать начал?

– Это издержки, зато насколько прекрасно его творение. Если все люди будут думать только о семьях, то на свете не будет ничего величественного.

– Что дает тебе созерцание храма?

– Чувство парения, очищения.

– Это потому что тебе есть от чего очищаться. То же самое дает мне Алина. Но дело даже не в этом, а в том, что нужно вовремя остановиться. Ты уже построил свой храм – выйди на улицу, разве это не то, за что ты боролся? Я вижу, как дети поздно возвращаются домой из секций, и никто не смотрит на них, как смертников. И это твоя заслуга. Почему тебе стал отвратителен этот город? Ведь он теперь воплощение твоей мечты.

– Тебе не понять, никто не поймет.

Артур усмехнулся:

– Знаешь, я ведь спросил однажды Алину, почему она не влюбилась в тебя. Я долгое время ее к тебе ревновал. Она сказала, что ты такой же как Максим, тебе не нужна чья-то любовь. Что только кажется, что вы по разные стороны баррикад, на самом деле вы боретесь не за что-то и не против друг друга, вы просто боретесь. Я тогда не поверил ей, но теперь вижу, что она права. В наш первый разговор с Максимом я сказал ему, что в городе была атмосфера надвигающейся беды, так вот уже столько времени прошло, а самое страшное, что случилось – это Виктор, которого вовремя не добили. Наше беспокойство – это только от неумения быть счастливыми. Мы все искали повод сказать, вот видите, все не так хорошо, как казалось! А все и правда было хорошо и сейчас хорошо, и я хочу радоваться со всеми, я не хочу беспричинно идти против толпы, зачем?

Артур смотрел на друга и понял, что единственное, что их всегда связывало – не имело для него теперь никакого значения, он выполнил свой долг перед обществом, долг перед мужской страстью к приключениям. За разнообразие в его жизни теперь отвечала Алина, Дима ему больше был не нужен.

Дима долго думал и понял, что Артур прав. Но не понимал, почему он так несчастен. Он и правда добился того, чего хотел – он участвовал в спасении этого города, Алина оказалась жива… Но его мучили воспоминания о сделанном выборе – с Алиной, бросить ее в топку ради цели, о том парне, который утонул, о тех людях, стоящих над пропастью, которых он мог бы спасти, но был занят, вроде бы тоже спасением, но победив в общем, он загнался от частных поражений. И потом он просто слишком много пил, его нервы были расшатаны, он никогда не был устойчив психически, и не умел гнуться, он сломался. Он разложил себя и понял, что его дружба к Максиму и желание ему помочь взорвать храм под конец – это уже абсолютно непоследовательно и ошибочно. Наконец он понял, что просто не может бросить пить. Артур не хотел с ним общаться, Максим тоже. Каким-то образом он стал изгоем.