Геннадий Ерофеев - Тихий русский

– Пожалуй, не стоит: я сегодня чеснок ел.

– В следующий раз ешь клубнику и ли бананы, – улыбнулась Венера.

Роль, которую в соответствии с боевым ра счё то м предстояло сыграть Венере , была чисто женской. Геныч до последнего боролся с собой – и всё -таки сдался. Он утвердил на эту роль почему-то симпатизирующую ему бабенку, тихо, незаметно и с достоинством длительное время стоящую на учё те в психоневрологическом диспансере.

Согласно Эриху Фромму, Венера была абсолютно психически здорова. Но и московская , и питерская психиа трические школы рассудили иначе, проявив в постановке диагноза необычное для них, болезных, единодушие. Даже глупец может указать дорогу к школе – тем более к психиатрической. Врачу, исцелися сам! Неизвестно, как насчё т москвичей, а вот питерские белохалатные психоконовалы за что боролись, на то, видать, в самом скором будущем и напорятся.

Роль, которую Г еныч собирался поручить Венере , была главной. стержневой. Он не сомневался, что Трепко сыгра ет её с блеском . Проблема в другом – как сподвигнуть безумную, по высокомерному мнению питерских белохалатных коновалов, женщину на безумное предприятие? Если «буйнопомешанная» пошлё т Геныча подальше, ему придё тся исполнять женскую роль самому. А ведь он не может разорваться на части, не может раздвоиться! Новая концовка лувсепока требует, чтобы Геныч как можно дольше оставался в стороне от главных событий и неожиданно вышел на авансцену лишь в самый последний момент – для разыгрывания убойного финала этого макабр ич еского трагифарса. Если Венера ответит о тказом, сценарий покушения придё тся п е реписывать заново, ибо на горизонте не видно другой женщины с изюминкой такого же огромного размера, какую носит в себе неподражаемая якобы шизофреничка.

«Надежды нет и, значит, есть надежда», – г ов орил поэт. В своё время Венера натерпелась от советского режима , поэтому Геныч надеялся на положительный ответ, тем более ч то разработанная им для прирождё нной комедийной актрисы мизансцена не отличалась особой сложностью и, между прочим, не предполагала использования громоздкого реквизита. Геныч и госпожа Трепко были достойны друг друга, и если бы из них можно было стачать сапоги, составили бы весьма занятную пару.

Венера не только согласилась на безумную эскапа ду, но и дала Генычу по-женски остроумны й полезный совет, как сделать её ещё более безумной.

* * *

Всё пошло прахом – коту, или, как выражается Вольдемар Хабловский, «коню под хвост». За три дня до времени «Ч», ко гда Геныч уже оборудовал на Зелё ной Шишке схрон и проверил г отовность подельников, оценив её на «отлично», дикторы радио и телевидения будничными голосами зачитали сообщение о намеченном на завтра незапланированном краткосрочном визите в Россию президента США Джорджа Бруша младшего. В преддверии годовщины чудовищных терактов, в результате которых небоскрё б Эмпайр Стейт Билдинг вновь стал самым высоким зданием Нью-Йорка, Бруш «скоропостижно намылился» в Москву, чтобы вместе с Бездорогиным наметить пути борьбы с принимающим планетарные масштабы терроризмом.

Большинство прозябающего в глубинке российского народа отреагировало на это известие примерно так:

– И чего это люди едут туда, куда их не звали?!

А Геныч впервые позавидовал большинству, которому не приходилось терзаться сомнениями и гаданием на ромашке. Он не знал, смеяться ему или плакать.

Завтра Бруш прилетит в Москву, и они с Бездорогиным утонут в бесконечных спорах о том, где лучше «мочить» террористов: на подходе к сортиру , непосредственно в сортире, или на выходе из сортира? А также «замучаются пыль глотать», посещая «парадные подъезды» большой столицы маленького московского княжества, которое провинциалы считают разросшейс я до безобразных масштабов «потё мкинской деревней». Это означает, что на 1140-летие Нурова Бездорогин не приедет.